Бойцов, как и обещалось, разместили в разворотном туннеле между кордоном и станцией.
Ни матрасов, ни даже примитивных картонок, на которые они могли бы прилечь никто им не дал. А то и понятно, чужие люди, пришедшие непонятно откуда и с туманными мыслями. Ладно, они и впрямь знали, что радист Ленинской Общины Максим Войтович умудрился связаться с Академгородком. Но в то, что было после этого в их этих Катакомбах, – верилось, мягко говоря, с трудом. А то, что было уже на поверхности – истинный знаток новой фауны сталкер Игрок полностью опроверг такое поведение упырей, но подтвердил по остальным пунктам – про ревунов и диких псов они вероятней всего не врали. Но, к тому же, после того как Евгений опроверг «выдумку» про упырей, осекся и засомневался. Ведь мутанты могли так поступить в одном случае – чтобы отбить потенциальную жертву от вражеского вида.
Вот теперь они вчетвером, – как только вернулся начстанции после того как отдал охранникам указания по поводу так называемого «Отряда Удачи», – сидели и думали по поводу вероятности правды в рассказанной истории. Что было явным знаком так это то что отряд был действительно вымотан. Поэтому чтобы не губить боевой дух бойцов Совет и решил оставить «пришельцев» в относительной свободе. Все равно за этим отрядом да приставили наблюдателей, посему, вдруг те как «отдохнут» (тут для марксистов было непонятно, вдруг они задумали чего недоброго) так сразу ринутся на станцию и устроят диверсию либо саботаж.
Во время обсуждения этих версий, в кабинет осторожно постучались, дверь открылась, и в помещение вошел длинный и худощавый парень возрастом слегка за двадцать. Он окинул присутствующих, аккуратно кивнул, якобы здороваясь, затем опасливо сказал:
– Добрый вечер. Товарищ комиссар, наконец-то я вас нашел, – парень говорил это с таким спокойствием и непринужденностью, что у присутствующих сложилось такое впечатление, что парень разговаривает не то что даже с ровесником, а со своим другом.
Далее случилась немая сцена. Пауза тянулась порядком недолго, но этого хватило всем понять, что данной фразой он «слегка» раздражил комиссара. Ответную реакцию от Буздыхана радист получил бы после той злосчастной паузы, но в нужный, – смотря для кого, – момент в кабинет после короткого, но четкого стука вошел Игорь Зайцев. Встав по стойке «смирно» он почти прильнул правой рукой к виску грубоватым голосом, никак не связывающимя с внешностью, отчитался:
– Товарищ комиссар, сержант Зайцев по вашему приказанию прибыл, – по завершении сказанного он убрал руку от виска и прижал их к бедрам, четко по швам. Видать, в свое время он был зашуган, или все-таки воспитан, в роте, так что привычка блюсти устав у него привилась. И по прошествии стольки лет, что уже не он подчиняется командирам и начальникам, а теперь он сам для кого-то – командир и начальник.
– Не устану восхищаться этим бойцом, Паш, – сделав слегка пораженную гримасу, поделился Буздыхан.
Орлов лишь молча покивал.
– Так и что же ты надумал, сержант? – спросил комиссар. Игрок тут же понял о чем идет речь – Зайца решили тоже завербовать. Но что с него толку, да, несомненно, он умеет сражаться, стреляет, к тому же, неплохо – абы кому все-таки отряд спецназа не доверили. Но вот выносливости никакой. В принципе раньше-то все у него с этим было все в порядке. Но вот работа в карауле его «чутка» скурвился в плане физической подготовки. Его-то работа непринужденная – сиди дежурь, да смотри за подчиненными.
– Так точно, товарищ комиссар.
И Заяц тут же замолчал. Он сделал вид невинного щеночка, по нему сразу стало ясно, что в поход он идти решительно не жаждет. Это поняли и все присутствующие. Поэтому, воспользовавшись молчанием, влез в несостоявшийся диалог Войтович, и после сказанного стало понятно с какой целью пришел этот дылда.
– Вы про экседицию? Тогда можно я вместо товарища сержанта пойду?
Буздыхан округлил глаза, обвел взглядом членов собрания, и выдал издёвочную усмешку. В то время Орлов же смотрел на шпалу-Войтовича, а затем без смущения истерично засмеялся. Комендант тоже посмеивался, но не с таким энтузиазмом как командующий. Без эмоций остался лишь Евгений. Он посмотрел на Максима Войтовича, и довольно серым тоном сросил у него, без стеснения и тем более без угрызения, но с довольно обидным и жестким сарказмом: