– Скажи, шпала, а ты хоть раз в жизни что-нибудь тяжелее своего хера в руках держал?
И тут уже, казалось бы, серьезные и уважаемые люди совсем по-ребячьи стали не то что бы смеяться, тут это слово абсолютно неумесно, – они не скрывая, ржали.
Волосы на спине Войтовича будто зашевелились, а его самого будто облили кипятком. Такой реакции на его добровольное желание вступить в отряд он не ожидал. А больше всего он не ожидал, и даже не верил своим глазам, что такие серьезные в прямом и переносном смысле слова могут с издёвочным тоном смеяться. Он даже на миг усомнился в этих людях.
Но наконец люди отсмеялись, вытирая выступившие слезы покрасневший Буздыхан достал из внутреннего кармана кителя кисет, а из нагрудного газетные та̀рачки[2], оторвал от брикета заготовленный кусочек по сгибу. Немного подогнул в нужном месте оторванный кусочек, засыпал в желобок табакаиз кисета, закрутил и заслюнявил «шов» самокрутки.
– Я, конечно, понимаю что ты молодой горячий финский парень, – Орлов вновь посмеялся, комиссар же немного усмехнулся, – но зачем оно тебе надо? Ты выйти-то из метро не успеешь, как обратно ломиться начнешь.
– Не начну, товарищ комиссар, обещаю, – все так же серьезно говорил Войтович.
– Зачем мне твои обещания, в самом деле, как ребенок.
– Так ведь он и есть еще ребенок, – заметил начстанции.
Следующие минут пять прошли только в объяснениях и нахваливаниях Войтовичем самого себя. Непонятно почему, но ему голову вскружила новость о том, что собирают отряд в Академ. Но потом он все-таки объяснил это тем что, мол, он как никто из всех завербованных обязан идти туда, так как отчасти он инициатор этого похода, поскольку не быо бы эфина – не было б и похода. В принципе все довольно логично, понятно и просто. И посему парень был прав. Но у начальства были и свои аргументы, ведь не будь рации – не было бы и эфира, а поскольку рацию добыл… добыли два челоека – Игрок нашел станцию, но по сложившимся обстоятельствам сбросил ее, и Заяц, который рискуя собой отправился в гнезо летающих тварей, то потому их и стали вербовать, а что до Войтовича, то ему ведь в награду дали звание, и должность неплохую, как-никак в Штабе не каждому дано сидеть, при том он даже не является никаким из высших или старших начальников – просто лишь сержант на должности как минимум прапора, – дежурный по Штабу. Отчасти Игрока и Зайца завербовали даже не из-за всего вышеперечисленного, а из-за их сноровки и техники виживания, обучившись ей до безобразия идеально. Но, как и говорилось ранее, Заяц же уже отошел от той жизни, в которой мог бессердечно убить человека…
Потому он сейчас так и стоял на пороге, с чуть опущенной головой и щенячьими глазами.
В кабинет вернулась былая серьезная атмосфера. Былая весёлость улетучилась, и Буздыхан, манерно хлопнув по столу, встал и произнёс:
– Хер с тобой, но только учти – я тебя не застовлял, и если будешь скулить как ребёнок, то это уже не моя проблема будет, сталкер Бараксёв теперь твой начальник.
Игрок же сам удивленный раскладу подобных вещей решил возразить:
– Но Анатолий Дмитриевич, мне не нужен в отряде эта шпала. Во-первых, он как башня на Телецентре – за версту видать, а во-вторых, я не уверен в том, что он даже автомат в руках держал, не то чтобы с него стрелять, а про защиту послов от угрозы я вообще молчу.
– Делай с ним что хочешь, но сам пойми, лишний… – комиссар хотел сказать «рот» со всеми вытекающими из этого выражения доводами, но вмиг осёкся, – боец не помешат, а с автомата стрелять научится, жизнь заставит.
– Он скорей себе яйца отстрелит, или чего хуже кого-нибудь из бойцов ненароком пристрелит. Мне такого счастья не нужно, увольте.
Анатолий Дмитриевич достал из того же внутреннего кармана коробок дефицитных спичек, достал одну и чиркнул её о тёрку. Спичка высечев искру с шипением вспыхнула. В воздухе повис свойственный запах. Комиссар прикурил самокрутку и глубоко затянулся ароматным табаком, затем он выдохнул, наполнив помещение густым дымом.
– Знаете что, бойцы, мне ваши распри ни к чему. У меня и без ваших споров дел полно. Бойца я, Бараксёв, утвердил, а что с ним делать дальше, распоряжайся, будь добр, сам. Хочешь, пусть тащит провизию или патроны, так как лишние руки тебе не помешают.
– Так ведь это в свою очередь еще и лишний «рот», – напомнил было незавершенную фразу Женя.