Наушники не издавали ни единого звука до тех пор, пока Максим снова не подкурил сигарету.
– Ршшкх… – прозвучало из наушников, – Примерно полтора часа назад мы услышали ваше сообщение, – человек, что говорил все это, будто чуял то, что дежурный сидел и, не отрываясь, слушал его, – Ефрейтор Войтович, если я не ошибаюсь, мы – выжившие из наукограда Академгородок! У аппарата сержант Бизикин, – Максим потерял дар речи, он не знал что ответить сержанту, ведь он не встречался с этой ситуацией, а то чему его обучили на переквалификации, моментально вылетело из головы. На заднем плане говорившего Бизикина, Войтович слышал чьи-то глухие голоса, ясное дело, что сержант, находящийся в радиорубке при разговоре был не один, помимо голоса сержанта Бизикина, ефрейтор слышал, по крайней мере, еще минимум два различных голоса. На удивление связь была хорошая, помех почти не ощущалось, – Прием, товарищ ефрейтор! – осторожно проверил его присутствие, невидимый сержант.
– Я! – вдруг инстинктивно ответил пришедший в себя дежурный. – Товарищ сержант, прошу, оставайтесь на связи, я обязан доложить о Вас своему командиру.
– Конечно, – незамедлительно одобрил сержант.
Дежурный подорвался, вскочил со стула и, распахнув дверь, понесся в палатку командира. Его палатка находилась недалеко от радиорубки на платформе.
На станции почти никого не было, работы прекратились, все разбрелись по палаткам или домой на Маркса, только пара человек сидели у костра и задушевно разговаривали, в их сторону направлялся пожарный патруль – два человека с виду из себя жесткие, серьезные; этих патрульных Войтович прекрасно знал и их характеры серьезно рознились с их внушительным внешним видом. Так же вслед за патрульными двигались трое представителей комендатуры: их одежда была опрятной и все они были будто на подбор – высокие, коренастые, стрижены налысо, на головы были накинуты неподходящие по размеру береты; у них были начисто выбритые лица; кителя заправлены в штаны, а штаны опоясывают строгие черные портупеи с оливковыми бляхами; рукава закатаны по локоть и у каждого с плеча вдоль плотных грудин свисали ремни планшетов. Обе этих компаний направлялись к нарушителям тишины что сидели у костра. Войтович пронесся мимо нарушителей, и в итоге сам стал целью интереса комендатуры. Из троицы вышел один прямо навстречу дежурному.
– На месте! – приказал страж закона, на что радист незамедлительно отреагировал, подчинившись. – Младший сержант Трегубов, – представился тот, – Почему передвигаемся бегом в комендантское время, товарищ?
– Товарищ младший сержант, я дежурный радист, из радиорубки я, спешу с докладом к командиру, там это, не поверите, товарищ младший сержант, на связь вышли! Люди с правого берега! – Максим сделал акцент на слове «правый».
– Что за чушь ты несешь? – не поверил-таки комендант, – Ты что, солдат, решил лапши мне на уши навешать? Да ты знаешь где у меня окажешься за ложные сведения? – ни с того ни с сего, сорвался комендант. Он расстегнул планшет, достал оттуда наполовину исписанную тетрадь, достал карандаш, помусолил его острым концом во рту, и со злобным, покрасневшим, лицом задал четкий вопрос обратившись в тетрадь приготовившись записывать: – Звание, фамилия-имя-отчество.
– Товарищ младший сержант, я действительно получил ответ от других людей!
Комендант был беспрекословен. Он не верил ни единому слову радиста, что для него, в принципе, было даже неудивительно, ведь и правда, будь он сам на месте коменданта, он бы сам покрутил бы пальцем у виска. Такое событие решается не на уровне начальника радиорубки, и даже не на уровне коменданта станции, такие вещи решаются прямиком с командующим. Но Максим подчинялся уставу, а как написано в уставе? Дежурный докладывает начальнику радиорубки, затем начальник докладывает коменданту станции, и дальше выше. Но сейчас донести доклад мешал патрульный комендант. Как ему доказать что Максим говорит правду? Только привести ему наглядные доказательства. Ага, может ему еще и в жопу поцеловать?
– Товарищ младший сержант, – с натянутой улыбкой продолжал отстаивать свою позицию Максим, – я действительно говорю вам правду, вот, – Войтович достал из внутреннего кармана корешок с записью, – я приближенный командующего по части радиосвязи, так что мои слова имеют свою цену, и лгать мне нет смысла.