– Да-да, Леонид, проходите, что-то случилось?
Лаборант робко прошел в кабинет и устроился возле стеллажа, забитого разнообразными книгами. Он некоторое время мялся, пытаясь подобрать подходящие слова, профессор его не торопил. Наконец Леонид, глубоко вдохнув, заговорил:
– Владимир Иванович, наш эксперимент, как бы так выразиться, – ходил он вокруг да около.
– Леонид, говорите уже! – всплеснув руками, воскликнул профессор.
Лаборант, некоторое время помолчав, набрал воздуха в грудь и продолжил:
– Подопытные сбежали, – выложив основную проблему, Леонид выдохнул, на лбу проступила испарина. – Я не знаю, как это произошло…
Глаза Владимира Ивановича округлились, морщинистое лицо вытянулось, он, раскрыв рот, начал безмолвно шевелить губами, словно золотая рыбка. Леонид непонимающим взглядом смотрел на профессора. Владимир Иванович, резко крутанувшись на своем кресле, схватил ручку и начал записывать, надиктовывая вслух:
– Исход эксперимента оказался совсем иным, чем ожидалось! Подопытные Ф и К, которые подвергались долговременному психологическому давлению, показали весьма удивительные результаты. Вместо того чтобы доказывать друг другу правильность своей идеологии, они отбросили моральные принципы и, объединив усилия, совершили побег.
Профессор, вскочив со своего рабочего места, подлетел к растерянному Леониду и, схватив его за плечи, начал слегка потряхивать.
– Поразительный результат, о нем срочно нужно сообщить профессору Коновалову в Полис! Уважаемый мой, прошу не медлить!
Лаборант потерянно закивал и безмолвно побрел к выходу, не отрывая взгляда от Владимира Ивановича. Профессор восторженно глядел куда-то вдаль, упершись руками в бока. Он расплылся в торжественной улыбке и гордо произнес:
– У человечества еще не все потеряно!
Артем Степанов
ВЗАПЕРТИ
– Вставай! Рано еще отрубаться.
Ледяная вода влепила болезненную пощечину, мгновенно вырывая его из омута пустоты. Хотелось провалиться обратно, потерять сознание, оказаться вне этих облупившихся стен со следами былых пыток, с морщинистой от трещин поверхностью, кирпичной кладкой смотрящих исподлобья.
– Вот так, вот так. Не надо наслаждаться отсутствием реальности. Это опьяняет. А у нас тут с тобой еще дела незаконченные. Говорить будем или пойдем по тяжелому пути?
Человек, находившийся около одной из стен, со звоном поставил на пол пустое ведро. Света в комнате едва хватало на то, чтобы разглядеть хоть что-то. Заплывшие глаза с кровоподтеками и вовсе делали эту задачу непосильной. Он был один на один со своим палачом, но не мог разглядеть его лица.
– Молчишь? Понимаю. Каждый из нас хочет быть героем. Эдаким, знаешь ли, спартанцем. Холодным куском бетона, от которого – пили не пили – толку не будет. Но ничего, ничего. Спартанцы – тоже люди.
Темная фигура метнулась в другой конец маленького помещения. Послышался металлический звук, потом какое-то чавканье, словно маленький зверек под давлением открыл и закрыл рот.
– Можно ваши ручки? – В этот момент боль волной прокатилась по всему телу. Словно тысячи пчел впились в указательный палец правой руки. Не дав ему опомниться, пчелиный рой переметнулся на левую руку. Средний палец постигла та же участь.
Он не видел, но знал, что кровь вытекает из пальцев. Сама жизнь уходила из него, каждая упавшая на потрескавшийся кафель капля отдавалась в голове похоронным звоном. Там, наверху, он ни разу не попадал в такую передрягу. И вдруг так легко попасться после стольких лет!
– Удивительный инструмент – клещи. Помню, что всегда считал их самыми бесполезными. Надо что-то выдернуть – достань фомку, меньше сил потратишь и время сэкономишь. Я сложу твои пальцы, потом заберешь, если нужно. Неполноценные люди все-таки – куда ни плюнь. Позволь, я обработаю? Еще не хватало, чтобы ты умер от потери крови. Премия Дарвина тебе не светит, это я тебе обещаю.
В нос ударил едкий запах. Вторая волна боли. Запах крови смешался с запахом спирта. Крик застрял где-то в глотке. Зубы врезались друг в друга, крошась. К горьковатому соленому привкусу на языке добавился вкус эмали.
– А в прошлом мире было легко, да? Только представь, мы бы встретились в совершенно другой обстановке, сели бы, поговорили. Как друзья. Ну же. – Боль теперь наступала и отступала, как прилив, в то время как незнакомец обрабатывал то, что осталось от пальцев. – Признаюсь, до сих пор вся эта окружающая обстановка давит. Любишь кофе? Или правильно уже сказать – любил? Обожаю. Помогает собраться. До сих пор вымениваю у челноков. Алкоголь, чтобы заснуть, кофе, чтобы пробудиться. В этой бессмысленной череде событий можем и себя потерять, а кофе – как катализатор. Выпил, пробудился, начал жить. Помню, вот была у меня кофемашина…