Диггеры вышли на платформу. Гладышев присвистнул. Пашка, задрав голову и открыв рот, пялился на построенный до потолка жилой блок — в четыре этажа. Там кипела жизнь. Женщины развешивали белье — протянуты веревки над платформой, на них сушились рубашки и трусы, простыни и пеленки. Капала вода. Дети играли и бегали, целая стайка замерла на третьем этаже, разглядывая василеостровцев. Жилой блок занимал примерно треть станции, от ора и детских криков звенело в ушах. Где-то наверху плакал младенец.
Дальше за блоком — рынок, еще дальше гостевые палатки для приезжих и кафешки. Все, как у людей. Поехать сюда, что ли, на медовый месяц? Интересно, Тане бы здесь понравилось?
Громко только очень.
— Давайте за мной, — сказал машинист. Повел их за собой через всю платформу. Когда шли, Иван разглядывал спуски в подземный переход до Невского проспекта. Офигеть, какого размера станция. В футбол играть можно.
Навстречу Ивану с компанией прошли две девушки — одеты по-местному, в цветных косынках (одна в желтой, другая в красной), ноги от ушей, стройные.
— Ты смотри, — Сазонов остановился. — Да мы в раю, пацаны!
Девушки заулыбались. Та, что в желтой, бросила на Сазонова заинтересованный взгляд. А что, парень видный, красивый. Ивану на мгновение стало жаль, что не на него так смотрят. И тут в красной косынке посмотрела на него, опустила глаза… снова посмотрела. Как обожгла. Ивану сразу стало весело.
А всего-то и нужно мужчине…
Именно.
По слухам, на Гостинке и Невском обитали самые красивые девушки во всем метро.
— Представляешь, — сказал Пашка оживленно. — Тут до Катастрофы на поверхности были торговые центры для самых богатых. И персонал подбирали так, чтобы сердце покупателя радовалось, глядючи. Только настоящих красавиц. А потом все эти красавицы оказались внизу. На станции. Вот повезло кому-то!
— Н-да? — Иван поднял брови.
Пашка смутился.
— Ну, я так слышал. И смотри — не врали же! Есть на что посмотреть.
— Ты смотри-смотри, а рот не разевай сильно, — заметил Сазонов. — Здесь, говорят, за изнасилование самое жестокое наказание во всем метро. Тут такое творилось после Катастрофы, что… сам понимаешь.
— Да я вроде не планировал, — растерялся Пашка.
— Смотри у меня.
* * *— Помните, ученые говорили: после ядерной войны на земле выживут только крысы и тараканы? Помните? Вот и я помню. Ну и где те тараканы? Ты хоть одного в метро видел, а? И я не видел. Вот я и говорю: как этим ученым вообще верить?
— Ну, с крысами же они не ошиблись… — сказал Кузнецов. Молодой мент неплохо вписался в компанию местной молодежи.
— А я слышал, — вмешался до того молчавший худой парень из невских. — На Фрунзенской крысы исчезли. Совсем.
— Гонишь, нет? Почему исчезли?
Невский усмехнулся.
— В том-то и штука, мужики. Не знает никто. Просто взяли и исчезли. Говорят, их жрет кто-то…
Иван кивнул Кузнецову, тот помедлил и кивнул в ответ. Иван глазами показал: иди сюда. Тот наконец сообразил. Встал и направился к разведчику в обход костра. За его спиной — Иван наблюдал — принесли гитару, всю в наклейках и надписях, передали лысоватому мужичку. Тот провел пальцем по струнам. Тин-тин-тин — и начал настраивать.
— Командир? — Кузнецов стоял, вытянувшись.
— Вольно, Миша. Есть минута?
У костра продолжали болтать:
— Если бы я жил на Лизе, у веганцев, я бы на месте крыс давно сбежал. Вы хоть знаете, что они едят?.. То-то! А вы говорите: крысы…
И не договорил. Зазвучали первые аккорды. Иван поморщился — гитару настроили неточно, — у него прямо зубы заныли.
— Отойдем подальше, Миша.
— Крысиный король, — долетело от костра. — Нет… то крысиный волк! Крыса, которая жрет одних крыс. Я тебе говорю… нет, крысиный король, это когда они хвостами срослись. Кстати, мне рассказывали, что на Пушкинской такой завелся…
Голос перекрыла новая волна аккордов.
— В общем так, Миша, — сказал Иван. — У меня для тебя ответственное задание…
* * *Иван наклонил голову к правому плечу, хмыкнул.
Какая-то уж очень знакомая спина.
— Сашка! — крикнул он.
Здоровяк оглянулся.
— Ван!
Обнялись, похлопали друг друга по плечам. Иван уже лет сто не был на Невском, где обитал Шакилов с семейством. Огромного роста, сильный, Сашка тоже частенько «диггил».
Характерный нарастающий треск счетчика Гейгера.
— Вот муть, — возмутился Шакилов. — Что-то он сегодня совсем с ума сошел. Только и воет.
— А что это? — такой фиговины Иван еще не видел. Серый обрезиненный корпус, как у петцелевского фонаря, небольшое табло с жк-экраном.
— Армейский радиометр. Натовский, само собой, не наш. Мы там еще целый ящик такого добра натырили. А он, сволочь, шкалит на обычном нашем фоне, представляешь? Хочешь, кстати, подкину парочку? — Шакилов почесал коротко стриженный затылок, посмотрел на Ивана, словно впервые увидел. — А ты чего здесь?
— А ты не знаешь? Война у нас.
Шакилов прицокнул языком.
— Понятно. А я-то думаю, чего нас с утра пораньше гонять начали.
Иван огляделся. Все-таки хороший узел Гостинка-Невский. Если бы я где и хотел жить, кроме Василеостровской, так это здесь.
— А монстров вы своих где прячете?
— Но-но, — Шакилов насупился. — Поаккуратней с выражениями!
В подземном переходе от Гостиного двора к станции Невский проспект раньше были железные двери в стене. То есть, даже не двери, а забутовка каких-то очень секретных помещений. Бродили слухи, что до Катастрофы там в секретных биологических лабораториях выводили людей-монстров, суперсолдат — сначала для советской, а потом для российской армии. Мол, прислонившись к железным панелям в переходе, можно услышать, как эти жертвы запрещенных экспериментов бродят там, в темноте.
— А что они еще делают? — спросил тогда Иван у рассказчика,
— Да, ничего. Просто бродят, — признался рассказчик. Подумал и добавил: — И знаешь, от этого как-то еще страшнее. Вот это шлеп, шлеп, шлеп. И тишина. А потом снова: шлеп, шлеп. Словно у них ноги мокрые. И ходят.
Иван отловил за рукав спешащего куда-то Водяника.
— Профессор, а что тут раньше было?
— Раньше, это когда? — уточнил Водяник. Через плечо у него было переброшено полотенце, в руке газета.
— Ну… до войны.
— Институт радия имени Хлопова, — профессор пожал плечами. — Подземная лаборатория, изолированная от всевозможного постороннего излучения. Говорят, там искали скрытую массу Вселенной. А что?
Иван с Шакилом переглянулись.
— Да так, — сказал Иван. — Ерунда одна. Не берите в голову.
Когда профессор убежал по своим делам, Шакилов помялся, переступил с ноги на ногу, как плюшевый мишка. Посмотрел на Ивана с хитрым прищуром:
— Думаешь о том же, о чем и я?
— Не знаю, Саш. Хотелось бы сделать залаз, но… — Иван снова увидел адмиральца и замолчал. Шакилов проследил за его взглядом, вздохнул. Негромко пояснил:
— Караул вчера сняли. Сегодня сменные заступили — пополам наши и эти.
Патруль прошел по краю платформы, начал спускаться на пути. Трое в зеленом, трое в чем придется — это местные, понятно. Адмиральцы чувствуют себя как дома здесь, ты смотри…
Иван поднял голову, прищурился. Спросил небрежно:
— Вчера сняли, говоришь?
Шакилов взглянул на Ивана. Почесал круглый затылок.
— Не доверяешь адмиральцам?