– Прием. Энгельс, вы? – спросила рация впереди идущего командира. – Пароль?
– Чистота расы! Прием. – Отчетливо проговорил командир отряда.
– Все в порядке, проходите, – подтвердила рация. – Конец связи!
Пятнадцать человек заходили через главный вход. Двое, недавно заступивших на службу солдат, оглядели внутреннюю обстановку монастыря. Пыльный пол, грязные, местами с обрушенной отделкой, стены. В центре располагалась бочка с костром, вокруг которой сидело шестеро солдат. Остальные – занимали посты. Командир заступившей смены отправился искать офицера ныне дежурной группы, а своему заму велел ожидать дальнейших указаний.
Пока новых приказов не поступало, было время отдохнуть у костра и поговорить. Какая-то часть сменного отряда разошлась по всему зданию, а два бойца присели у бочки, которая грела теплом огня.
– Ну, что, сослуживцы? – начал диалог один из сменных бойцов, – Как оно? Как дежурство?
– Да, какое там… – ответил один из сидевших у костра. – Скукота мертвая. То тварь какая в небе пролетит, то зверь какой по двору проскочит. Все монастырь обходят, любопытных нет. Развлекай вот себя, как хочешь…
– И как развлекаетесь?
– А какие тут могут быть развлечения? – развел плечами другой боец. – Внизу вот, в подвале, курилка обустроена. Фон там поменьше. А здесь, наверху, какая тебе развлекаловка? Песенку под нос себе пробубнить, в слова поиграть, раз-два и обчелся. На месте тут сориентируетесь, короче. Вас как звать-то?
– Меня… Фрицем зовут, а этого – Рудольфом, – ответил солдат. Его рядом сидящий товарищ косо посмотрел на друга. «Сам ты Рудольф» – сказал он про себя, – А вас – как?
– Да, мы, пока тут, по нормальному кличемся. Я – Данил, и справа по кругу: Герман, Славик, Серега, Костя и Паша.
– Железный легион, на построение марш! – крикнул один тяжело бронированный боец. В мгновение ока десяток бойцов выстроился в одну шеренгу перед главным выходом. Кричавший солдат встал рядом с началом шеренги. Через несколько секунд, не спеша, к ним подошел офицер, оглядел бойцов и скомандовал:
– Отделение, кру-гом! Справа в колонну по одному на выход марш!
И тут же все бойцы, сначала самые высокие и затем – низкие, выбежали из монастыря и строились уже на улице.
– А вы чего? – спросил Фриц, – Смена же пришла.
– Так это смена Железного легиона. – пояснил боец. – А мы сейчас команды ждем, когда прикажут выступать. Может, вообще, следующей смены придется ждать.
Тем временем десятка из Железного легиона маршировала прочь от церкви.
– Это куда они? – спросил Рудольф, – Пушкинская же совсем в другой стороне?
– На Сретенский бульвар, куда. – усмехнулся Данил.
– Куда? – не понял Рудольф. – Бульвар же заброшенный стоит, не иначе. Мутантов там много развелось, или обрушение было, не помню.
– Он уже несколько месяцев, как наш, – ответил Герман, – Зверье истребили, а на отстройку рабов пересылаем. Это, вроде, всему Рейху уже известно, или я ошибаюсь?
– Мы новенькие, нас в курс не вводили, – оправдался Фриц.
– Ну и что, что новенькие? – Герман пристально смотрел на двух друзей, – Какие-то на ваших плечах ленты странные: у всех на правом плече по красной, а у вас и красная на правой, и синие на обе руки.
– Щитки фигово держатся, вот и подвязываем.
– Че ты к ним прикопался-то? – усмирил Данил товарища, – К лентам ещё придрался, ведь, параноик хренов. Сюда не то, что новеньких. Всех, кто стрелять умеют, отсылают. Это что-то типа перевалочного пункта, – пояснял он новым знакомым. – Через эту церковь все маршруты от Пушкинской до Сретенки лежат. И рабов пересылаем, и бойцов. Хотя туда, в основном, только Железный легион и ходит.
– Понятно, – кивнул Фриц.
– Вы вместе с Легионом заходили на смену? – спросил Рудольф.
– Угу.
– И сколько вас тогда было? Как и нас сейчас?
– Нет, был десяток обычных солдат, и десяток Легиона. Ну, и командира два. Сейчас вот легионеры ушли, так нас тут десятеро осталось с нашим старшиной.
– Ой, слушай, не могу я так сидеть, – закашлялся Рудольф. – Где можно намордник снять? Внизу, говоришь, фон поменьше?
– Ну, меньше. Только ты там не задерживайся, облучиться можешь. Да и не подышишь ты там, накурено везде.
– Да я уж как-нибудь там освоюсь, – кивнул Рудольф, затем встал и направился к спуску вниз. Спустившись, осмотрелся, нет ли внизу никого и не идет ли кто за ним. После, снял противогаз, выдохнул и достал рацию.
– Прием, прием, как слышно?
– Слышно отлично, прием, – ответила рация, – Есть информация?
– Двадцать четыре патрона в обойме. Повторяю, двадцать четыре патрона в обойме. Десяток несколько минут назад ушел, должен быть недалеко.
– Вас понял, хорошая работа. Через пятнадцать минут начнем. Не высовывайтесь и на рожон не лезьте. Предмет ориентира, как вас отличать, имеется?
– Так точно, синяя изолента на предплечьях обмотана.
– Ну, все, конец связи.
Рудольф убрал рацию, обдумывая свои дальнейшие действия. Надо подать какой-то знак напарнику, чтобы он был в курсе, что связь прошла удачно.
– Так, это кто здесь сидит? – раздался голос сверху. К Рудольфу спускался фашистский офицер, – Сказано же было: курить в определенное время!
– Прошу прощения, не знал.
– Незнание не освобождает от ответственности. Заступивший, что ли?
– Так точно.
– По винтовке вижу, что снайпер, – офицер кивнул на висящий на плече ВСК-94.
– Так точно…
– Ну, и че ты здесь трешься?! Смена уже пошла! Позицию в маковке иди занимай, бестолочь!
Рудольф натянул противогаз на лицо и побежал вверх по лестнице. В монастыре уже активно проходила смена постов. Напарник быстро определился по синим полоскам изоленты на рукавах. Рудольф прошел мимо него и кивнул так, что заметить и придать этому значение мог только его товарищ.
Поднявшись по лестнице в маковку, Рудольф обнаружил, что два снайпера уже были заменены только что одним. В самой маковке было два разлома. Один из них выходил на улицу перед забором церкви, а второй – во двор, где был черный вход. Первый снайпер уже расположился в сторону двора, и Рудольфу осталось лишь проверять улицы.
Десять минут снайперы сидели в молчании. Фашист сидел у разлома, осматривая пистолет. Рядом с ним лежала СВД. Он изредка выглядывал в дыру, чтобы оценить обстановку и удостовериться, что все чисто, затем возвращался обратно. Рудольф же внимательно всматривался в улицы через бинокль. Он пытался высмотреть своих соратников. И вот, спустя длительные минуты наблюдений, вдоль и поперек улицы забегали мелкие группы людей, по два-три человека.
– У меня чисто, – сказал Рудольф снайперу, – У тебя как?
Фашист отложил пистолет и пододвинулся к пролому, всматриваясь в темноту. Долго он не мог отвести взгляда и отчитаться напарнику, что-то приковало его.
– Та-а-а-к, – пробубнил он через противогаз, поднимая СВД.
– Что там? Мут пробежал какой?
– Да нет, – ответил снайпер, прильнув к прицелу, – Бегает тут кто-то. И не один. Давай сюда, по рации доложить начальству надо…
Рудольф подошел к пролому и стал вглядываться в бинокль. И вправду, по двору перемещались еле заметные в темноте силуэты. Рудольф убрал бинокль и посмотрел на часы: минута до начала. В следующий момент раздался оглушительный хлопок. Фашист без приказа и предупреждения выстрелил по движущимся силуэтам, сматерился (видимо, не попал) и полез за рацией.
– Не дисциплинированно, – подметил Рудольф. – Без приказа-то стрелять!
– Пошел ты! – огрызнулся фашист.
Действовать надо было на опережение. Сняв с плеча ВСК-94, Рудольф врезал прикладом снайперу в затылок. Бедолага отключился сразу. Но тревога, которую он поднял выстрелом, оживила остальных фашистов.