Пока вспышка не затухла Назар запрыгнул под навес готовый в любой момент выстрелить, но никого не обнаружил. Пусто.
Место оказалось обжитым, его посещали люди - по крайней мере, Назару хотелось так думать, что люди. Почти у самого входа расположилось широкое от стены до стены старое кострище. А в глубине, почти у дальней стенки приютилось костровище по меньше, скорее даже очаг, обложенный крупными булыжниками с проволочной треногой для котелка или чайника. Было даже подобие топчана или лавки скроенное из заржавленных уголков во всю правую от входа стену. Тут же под лавкой на подстилке из стальных прутьев притулилась большая вязанка сухих дров. Шмыгнув носом и всё еще держа оружие наготове Назар пошел за волком и поклажей.
Тяжелые капли выбивали дробь о жестяные стены и крышу, костер разложенный у входа в большом костровище терзал налетающий ветер. Пламя то приседало, то взвивалось к потолку мириадами искр засыпая глаза горячим пеплом - Назар внутренне даже обрадовался, что под навесом в общем нечему гореть, всё из железа. Промокшая одежда сушилась развешанная на стенах. Подвесить над огнем свою куртку свитер и штаны Назар не решился, мигом сгорят. А низкие кожаные сапоги наоборот устроил у самого костра, и из них от жара валил пар.
Не смотря на огонь в железном сарае было до жути холодно, всё тепло выдувало через щели и раззявленный вход. Поджав ноги Назар, раздетый сидел на полке обняв колени и стучал зубами. Время от времени его душил булькающий кашель, болезнь возвращалась. Бес забился в дальний угол, видимо от огня подальше и свернувшись калачиком на подстилке как будто дремал. Правда чуткие уши волка жили своей жизнь то и дело прислушивалась к вою ветра за стеной, дробному перестуку дождя и скрипу хлипкого убежища.
За полночь стихии надоело бушевать, и она успокоилась, следом стих ветер, а дождь из проливного превратился в тихо шелестящую морось. Жестяной навес наконец-то прогрелся. Назар натянул на себя подсохшие, но всё еще влажные вещи -неприятно, но не смертельно. От войлочной куртки нестерпимо воняло не мытой овцой. Хотя он с трудом представлял, как именно пахнет овца мытая. Усталость вновь навалилась тяжелым мешком, нестерпимо хотелось спать. Дважды ловил себя на том что почти заснул, когда ружье бряцнув о стену выпало из рук.
«Вход загорожен повозкой, и костром. Войти тихо не смогут» - Назар покосился на мирно спящего волка и потер кулаком глаза, в них будто песка насыпали! Решив будь что будет подбросил оставшийся хворост в костер у двери и улегшись на топчан сразу же провалился в тяжелое забытье.
Очнулся будто от толчка, хотя вроде только смежил веки... Глаза спросонья еще привыкали к темноте, Назар сначала не понял где очутился, понимание пришло чуть позже. Костер уже затух лишь красные от жара угли отбрасывали странные блики на в ржавые от потеков стены. С первого взгляда как будто стало темнее.
Назар лежал не шевелясь. Вроде явной угрозы нет, но ощущение чего-то не правильного, и опасного выработанное еще там в подземелье Новосибирска говорило об обратном. Назар прислушался: чуть слышно причмокивая во сне сопит Бес. Отдавая тепло потрескивают в костре угли. Дождя не слышно, как не слышно и ветра.
Назар поежился от стылой струйки сквозняка, заползшего за шиворот. От давящей на уши тишины становилось не по себе. Тявкнул и завозился в темноте Бес. Назар вскочил с лежанки чтобы прийти на помощь волку, но тут же шею сдавило обручем, раздирая кожу чуть не до мяса. Инстинктивно схватившись за шею, сразу же поранил руки в кровь - на петле были шипы. Назар в панике зашарил по колючей веревке, наплевав на боль схватился над головой и принялся тянуть в низ, буквально повиснув всем весом. Но петля не собиралась сдаваться.
Где-то на грани слышимости рычал Бес щелкая капканом пасти.
В груди горело огнем, а в голове металась паника. До ужаса хотелось вдохнуть, хоть немного, хотя бы чуток! В глазах появились красные круги, скачущие мысли становились тягучими, непонятными. Назар перестал понимать то, о чем данный момент думает: жжет нутро? Хочется воздуха?.. Витающие перед взором круги постепенно теряют четкость растворяясь в непроглядной темноте...
Ослабшие и такие неподъемные руки упали вдоль туловища двумя колодами. Только толстые и непослушные пальцы - большой и указательный привычно ткнулись в грубые кожаные ножны. В черной жиже заволокшей голову мелькнула яркая искра: