Земля под ногами дрожала, громогласный рев, пробиравший до самых костей всё приближался к поселению пастухов. Вдруг грохот затих. Тишину ночи нарушал лишь чей-то плач и треск горящих в огне хижин да хриплые команды старшины, собиравшего свое малочисленное войско. В сотне метров от стены в небо ударили две огненные струи, выхватывая из тьмы орду уродливых тварей. Они молча стояли перед воротами будто чего-то, ожидая, как вдруг разом сорвались и нескончаемым потоком хлынули в поселок, ощетинившись отточенной сталью. Вновь заревело.
Свист кровожадных сабель слился в единую песнь. Защелкали выстрелы. Кровь лилась рекой. Смерть сгорбившись бродила среди низкорослых мазанок, время от времени указывая костлявым пальцем то на плешивого чабана с ржавым револьвером так не вовремя давшим осечку, то на крепкого молодца с молотом на длинной цепи - местного кузнеца. На него Смерть хрустя костяшками указывала дважды, и дважды волна молчаливых убийц разбивалась об него под свист раскручиваемого молота.
На помощь ковалю пришел тощий как жердь ногай с вислыми усами. Две сабли злыми змеями зашипели в его руках высекая искры о сталь нападающих. Новой ошибки ночные убийцы не совершили и два тела - широкоплечее и сухое - тут же подняли на копьях. Кровь пропитала землю и воздух, в темное и молчаливое небо уносились мириады искр и десятки душ.
Майка, спрятавшись у колодца в дальнем углу стойбища тихо рыдала, прижимая к тонкой груди низкое деревянное ведерко. Хлопки выстрелов, крики умирающих, и хруст разрубаемой плоти ввинчивались в мозг даже через плотно прижатые ладони. Она не была рождена воином, Майка была акробаткой, их бродячий цирк заехал в стойбище переночевать под защитой стены, хлипкой, слепленной из абы чего, но всё же...
Но стена не защитила.
Девушка осторожно выглянула из-за кирпичного кольца колодца: черные тени в свете пожарища метались по стойбищу. Сгорбленные, с уродливыми головами с торчащими в стороны рогами существа, выбивали двери домов выволакивая наружу визжащих женщин и плачущих детей. Что делалось дальше Майка не смотрела, просто зажмурилась, а когда открыла глаза, то... сердце пропустило удар: двое приближались к её укрытию.
Горбатые, чуть кривые на один бок, шумно дышащие, появились у колодца. Майка сжалась в комок, прячась в тени. Крепкая рука схватила её за волосы, выволакивая на свет. Девушка, забилась в крике зовя брата на помощь, задрыгала ногами, отовравшимися от земли и описалась, от боли и страха. Черное лицо довольно заухало, держа Майку за волосы на весу.
Серая молния бесшумно метнулась из-за сарая. Сотня килограммов стальных мышц и кинжальной остроты зубов сшибла черное чудище с ног. Мгновение и скрежеща о сталь клыки, перекусили шею, молчаливый убийца забулькал кровью из разорванной трохеи, но умер также молча. Второй оказался умнее и выставив перед собой отточенную сталь, прикрывшись девушкой потихоньку попятился к свету пожарища.
Бес не рычал, он молча смотрел в глаза врагу - волка не пугало оружие и сила, он выжидал момент. Напружинив мощные лапы Бес прыгнул. Сбив собой и Майку и нападавшего, волк перекатился по земле и вцепился зубами в руку сжимавшую саблю. Наруч не помог молчаливому убийце, мощные челюсти без труда прожевали вываренную в масле кожу и кости. Удар палицей отшвырнул волка. Десяток бойцов в черных доспехах окружили раненного, помогая тому подняться. Когда визжащую Майку потащили волоком по земле, Бес попытался подняться, но не смог. Лежа на примятой траве, в кизяке и собственной крови, волк, скулил от бессилия, глядя вслед уходящей орде и длинной веренице связанных между собой женщин и детей.
Глава 1. Разоренное селение. Старый Ернар.
Ернар мерно покачивался в седле, возвращаясь от соседнего стойбища. С самого начала всё как-то не заладилось. Ещё вчера выехал к соседям чтобы принять затянувшиеся роды, по дороге лошадь попала копытом в сусличью нору, хорошо, что ногу не сломала. Когда приехал, оказалось, что женщина уже разродилась и помощи не требуется. Как тут в темноте возвращаться, степь кругом. Пришлось остаться. Всю ночь глаз не сомкнул, кошмары снились, еле рассвета дождался.
Вот и теперь, с каждым шагом приближался к родному селению, а тяжесть на сердце всё не проходила. Когда ветер донёс запах гари, а из-за холма показался столб дыма, сердце и вовсе упало. Хлестнув коня камчой, Ернар въехал на холм и остолбенел: стойбища больше не было. Зато у самых ворот, над землёй возвышалась кровавая статуя трехглавого дракона, пугало. Ернар слишком хорошо знал его значение, уж больно много пугающих слухов ползло по степи