— Ты сколько патронов Королю задолжал, полсотни? Это много. И это неуважение к пахану. Мой… хотя какой ты Мойша? Миша, ты знаешь, были еще до войны такие братки, «Якудза» назывались. Ты старше меня, должен помнить. Так вот, за каждый косяк перед ихним паханом, браток в качестве извинений, ну и чтоб авторитет перед пацанами удержать, палец себе отрезал. За косяк по пальцу. Сечешь, пархатый?
— Н-не… ненада! — дернулся Михаил, но тут же захлюпал разбитым в кровь носом и шлепнулся на лежащего в проходе Молотка.
— Надо, Миша. Надо. — Максим положил оставшийся кусок дверцы от шифоньера на место стойки, вытянул визжащего, как свинья, Мишу поперёк, выпростав его руку из засаленной рубашки.
— Ты ж не японец, ты под еврея косишь, потому сделаю скидку, отрезать не буду. — Пояснял Макс, снова надевая кастет. — У тебя же нет пятидесяти пальцев, нет ведь? Ну, во-от — заключил Белявский и с размаху опустил кулак, размозжив кастетом мизинец бармена. Мойша истошно завопил, дернулся всем телом, скользнув обратно за стойку, увлекая Макса за собой, но Адвокат вцепившись в уже искренне раскаявшегося должника, вывернул окровавленную руку обратно.
— Нет, я всё отдам. Скажи Королю, я отдам! — задыхался от боли Мойша-Михаил.
— Один палец за десять патронов, проценты. Понимаешь? — Макс снова замахнулся для удара теперь уже по безымянному пальцу.
— Не-ненада! — заголосил бармен, вырывая руку.
— Максимка, а ты чего?.. Зачем так?! — увлекшись, Белявский не заметил, как в бар вошла сестра, вечно шнырявшая за ним рыжим хвостом.
— Симка, — выпалил он, не оборачиваясь — я работаю. Уйди.
— Ему же больно! — скривилась девушка, глядя через стойку на баюкающего руку бармена. — И не правильно… вот так. Максим, пойдём. — Сима, держа в правой руке тонкую спицу с куском зажаренного мяса, потянула брата к выходу. — Катала сказал, что тебя Король зовёт. Пошли.
***
— Ну, кого застрелил-то, снайпер? Рефлексы в норме, в тебя шмаляют — отвечай! — над своей же шуткой рассмеялся пахан.
— Не видел. — Макс сидел перед Королём, не поднимал глаз, явно не от стыда за содеянное. А от неуверенности, добил ли в темноте, да и кого, собственно, и сам не знал.
Сергея Михайловича по кличке Король Максим никогда не боялся, но сейчас в его кабинете сам не зная почему чувствовал себя виноватым, будто и за ним косяк. За свои поступки — в чём бы они ни заключались — надо отвечать, так отец учил. Значит, правильно. Но смотрящий начал разговор совсем с другого конца.
— Пойдешь на Третьяковку, требуется аккуратно разузнать, что слышали там о покойнике нашем. Понял задачу, Адвокат? Вопросы задавать — самому не отвечать. Справишься?
Странный вопрос, если Король дал задание, оспорить его нельзя. Тем более рядовому бойцу обсуждать-обдумывать решение пахана по рангу не положено. Так что это «справишься» совсем не вопрос. Приказ.
— Слушаюсь, Сергей Михайлович.
Сам же Макс подумал: «Легко сказать: разузнай!»
Но придется выполнять приказ, тем более что самому хотелось разобраться в этой истории ничуть не меньше, чем смотрящему. Карман буквально жгла загадочная и непонятная бумажка, отданная умирающим брамином. Вслух же Макс спросил:
— А что спрашивать-то? Конкретнее бы.
— Всё, что люди расскажут: что брамин там делал, куда идти собирался. Брамин — человек заметный, как и фраер с полной сумкой патронов, про такого обязательно кто-то слышал, что-то видел. Грабанули его в перегоне — это и ежу понятно. Со станции он, поди, целехонек ушел. Хотя думаю, что скорее с Кузнецкого старик приперся, чем с Новокузнецкой… Но начни оттуда. А вот если и там ничего не узнаешь — пойдешь дальше. Короче, я хочу отследить весь путь этого лохматого и расписного, от самого Полиса. Понятно излагаю?
«Полис. Возможность попасть туда, узнать про отца да не просто так, а с заданием от пахана — это же полный карт-бланш!» — сердце в груди Максима забилось от нахлынувших эмоций.
— Про отца разузнать хочешь? — Будто прочитав мысли, Король огорошил вопросом. Максим боялся спросить, чувствовал, что может сейчас услышать что-то новое, но как найти верные слова?
— Вы ведь с Боровицкой пришли? — продолжил Сергей Михайлович, покачиваясь на стуле.
— Да. — Хотя Макс плохо помнил, вроде, после Боровицкой и еще где-то бродили.