– Хм?! – удивился Мельников. – Какой бизнес? По-моему, в метро давным-давно уже всё поделено! Врачи – на Кузнецком Мосту, техники – за Курской, развлекаловки бандитские – за Октябрьской…
– Нет, я кое-что новое придумала. Точнее, не придумала, а скопировала. Это уже есть, просто мало кто знает и ещё меньше могут себе позволить…
– Заинтриговала! – полковнику и вправду стало интересно.
– На поверхности это называли «недвижимость». А здесь – даже не знаю… В общем, квартиры в метро.
– Это как?
– В перегонах и рядом со станциями есть бывшие технические помещения и переходы. Большинство из них уже приспособлено под различного рода производства, но некоторые ещё пустуют. Ими-то и занимаются. Выкупают, приспосабливают под жильё и продают. Бешеные деньги запрашивают!
– Ещё бы… И сколько таких дельцов?
– Пока одно агентство, мои знакомые с Китай-города открыли. Да там помещений так мало, что мне и с ними не разойтись…
– Бред какой-то! – пожал плечами Мельников. – Пустую конуру, без света, без кровати – продают за бешеные, как ты говоришь, деньги? Странно…
– Они за самую маленькую, на окраине, запрашивают пятнадцать штук! А уж центр – и говорить нечего, до трёхсот доходит! Прямо как в старые времена, когда квартиры на Чистых Прудах и около продавались по миллиону долларов! Но самое странное – их ведь покупают!
– Мда… И ты хочешь в это влезть?
– Хочу. Но у меня затея немного иная. Да, я буду выкупать помещения, и переделывать и всё такое. Но – туда можно свет подвести, я уже говорила с Альянсом, и можно обстановку кое-какую сделать. Конечно, за пять лет наверху мало что осталось, но ведь что-то есть. Столы, стулья, кровати, диваны, торшеры… посуда…! – глаза у девушки светились, видно было, что она говорит об идее, давно ею обдуманной и очень любимой.
– Небезынтересно! – признал полковник. – Но, по-моему, небезопасно и трудоёмко.
– Естественно! А какой кайф заниматься тем, что безопасно и просто? Это каждый дурак может! Ты вот доберись до «Ашана» или «Громады», возьми там вещей, вернись, дезактивируй, собери и поставь! Зато какое самоудовлетворение! – Рысь с наслаждением потянулась и уселась у костра поудобнее.
– Ну, тогда тебе и цены нужно назначать соответствующие, на порядок выше, чем у них.
– А смысл? Нет, цены должны быть такими же, а условия – лучше. Тогда народ будет приходить ко мне, а они вскоре будут вынуждены продать мне бизнес…
– Они проще тебя пристрелят где-нибудь в переходе.
– Вряд ли. Они хоть и бандиты, но не беспредельщики. Убить меня – это скандал всеметровского масштаба, их просто перебьют после такого.
– Тебе-то уже будет всё равно!
– А я говорю – не будут они этого делать… Ладно, фигня. Да и если убьют – какая разница? У меня здесь никаких обязательств, ничто и никто не держит…
Мельник промолчал в ответ, хотя ясно чувствовал – девушка очень хотела услышать опровержение своих слов. Несмотря на то, что она редко показывала свои положительные эмоции и иногда казалась каким-то непроницаемым изваянием, наделённым возможностью ходить и разговаривать, полковник знал – непонятно откуда – что это всё по большей части напускное. Реальной была её вспыльчивость, а всё остальное – агрессия, желание решать большинство проблем силовыми методами, грубость – было лишь способом выжить в мире метро, так называемая «профессиональная деформация»…
Глава 16. Существа
77.
Внезапно в темноте тоннеля явственно послышался какой-то посторонний звук. Рысь замерла, прислушалась; Мельников тоже напрягся, поднял автомат, готовый в любой момент отразить нападение. Стук. Шаги. Ещё шаги. Тишина. Дробь падающих капель воды. Потрескивание костра. Стук.
– Что за чёрт?! – прошептал полковник.
– Не накликай! – зло отозвалась Рысь. – Сколько времени?
– Откуда мне знать? Должно быть, около полуночи!
– Какое число сегодня наверху? Случайно не…
– Шестое июля.
– Иван Купала! – прошептала девушка, не отрывая взгляда от темноты тоннеля. – Ну, Серёга, держись…
– Ты что, веришь во всю эту мистику?! Это же глу… – полковник осёкся, вспомнив одну из зим и обескровленное тело сталкера на ступенях кладбищенской часовни. Девушка насмешливо посмотрела на него, но затем взгляд её стал серьёзным: