- Посмотрим... - отрезал Хантер, не сдаваясь. - Посмотрим.
Они посидели ещё, разговаривая обо всякой всячине, часто звучали незнакомые Артёму имена, отрывки когда-то недосказанных или недослушанных историй. Время от времени вдруг вспыхивали вновь какие-то старые споры, в которых Артём мало что понимал, и которые, очевидно, продолжались годами, притухая на время расставания друзей и вновь вспыхивая при встрече, готовясь к которой каждый из них, наверное, заранее готовил новые доводы. Наконец Хантер встал, и, заявив, что ему пора спать, потому что он, в отличие от Артёма, после дозора так и оставался на ногах, попрощался с Сухим, и вдруг, перед выходом, обернулся к Артёму и шепнул ему: "Выйди на минутку"
Артём тут же вскочил и вышел вслед за ним, не обращая внимания на удивлённый отчимов взгляд. Хантер ждал его снаружи, застёгивая наглухо свой длинный плащ и поднимая ворот.
- Пройдёмся? - предложил он и неспешно зашагал по платформе вперёд, к палатке для гостей, в которой он остановился. Артём нерешительно двинулся вслед за ним, пытаясь отгадать, о чём такой человек хочет поговорить с ним, с мальчишкой, который пока что не сделал решительно ничего значительного и даже просто полезного для других.
- Что ты думаешь о том, что я делаю? - спросил Хантер.
- Здорово... Ведь если бы вас не было... Ну и других, таких как вы, если такие ещё есть... То мы бы уже все давно... - смущённо пробормотал Артём, которого бросало в жар от собственного косноязычия и от того, что вот сейчас, как раз сейчас, когда такой человек обратил на него внимание, что-то хочет ему лично сказать, даже попросил выйти, чтобы наедине, без отчима - и вот он краснеет, как девица и что-то мучительно блеет...
- Ценишь? Ну, если народ ценит, - усмехнулся Хантер, - значит, нечего слушать пораженцев. Трясётся твой отчим, вот что. А ведь он действительно храбрый человек... Во всяком случае, был таким. Что-то у вас страшное творится, Артём. Что-то такое, чего так нельзя оставить. Прав твой отчим это не просто нежить, как на десятках других станций, не просто вандалы, не выродки. Тут что-то новое. Что-то зловещее. От этого нового веет холодом. Могилой веет. И за вторые сутки на вашей станции я уже начинаю проникаться этим вашим страхом. И чем больше ты знаешь о них, чем больше ты их изучаешь, чем больше их видишь, тем сильнее страх, я так понимаю. Ты, например, их пока что не очень много видел, так?
- Один раз только пока что - я только недавно стал на север в дозоры ходить, - признался Артём. - Но мне, правду сказать, и одного этого раза хватило. До сих пор кошмары мучают. Вот сегодня, например. А ведь сколько времени уже с того раза прошло!
- Кошмары, говоришь? И у тебя тоже? - нахмурился Хантер. - Да, непохоже на случайность... И поживи я тут ещё немного, пару месяцев, походи я в дозоры эти ваши регулярно, не исключено, что тоже скисну... Нет, пацан... Ошибся твой отчим в одном. Не он это говорит. Не он так считает. Это они за него думают и они же за него говорят. Сдавайтесь, говорят, сопротивление бесполезно. А он у них рупором. И сам того, наверное, не понимает... Действительно, наверное, настраиваются, сволочи, и на психику давят.. Вот дьявольщина! Скажи, Артём, - обратился он напрямую, по имени, и это свидетельствовало о важности того, что он намеревался сказать.- Есть у тебя секрет? Что-нибудь такое, что никому со станции ты бы не сказал, а постороннему человеку открыть сможешь?
- Н-ну... - замялся Артём и проницательному человеку этого было бы достаточно, чтобы понять, что такой секрет имеет место.
- И у меня есть секрет. Давай меняться. Нужно мне с кем-то своим секретом поделиться, но я хочу быть уверенным, что его не выболтают. Поэтому давай ты мне свой - и не чепуху какую-нибудь про девчонок своих, а что-нибудь серьёзное, что не должен больше никто услышать. И я тебе скажу кое-что. Это для меня важно. Очень важно, понимаешь?
Артём колебался. Любопытство, конечно, разбирало, но боязно было свой секрет, тот самый, раскрыть этому человеку, который был не только Личностью с большой буквы, интересным собеседником и человеком с полной приключений жизнью, но, судя по всему, и хладнокровным убийцей, без малейших колебаний устранявшим любые помехи на своём пути и выполнявшим свою работу методично и без лишних эмоций. Можно ли довериться такому человеку? - старался понять Артём.
Хантер ободряюще взглянул ему в глаза:
- Не бойся. Меня ты можешь не бояться. Гарантирую неприкосновенность! и он заговорщически подмигнул Артёму.
Они подошли к гостевой палатке, на эту ночь отданную Хантеру в полное распоряжение, но остались снаружи. Артём подумал в последний раз, и всё же решился. Он набрал побольше воздуха и затем поспешно, на одном дыхании, выложил всю историю. Когда он остановился, Хантер некоторое время молчал, переваривая услышанное. Затем он хриплым голосом медленно протянул:
- Вообще говоря, тебя и твоих друзей за это следует ликвидировать, из воспитательных соображений. Но я по глупости гарантировал тебе неприкосновенность. На твоих друзей, она, впрочем, не распространяется...
Артёмово сердце сжалось, и он почувствовал, как цепенеет от страха тело и чуть не подгибаются ноги. Говорить он был не в состоянии, и потому молча ждал продолжения обвинительной речи. Но его не последовало.
- Но ввиду возраста и общей безмозглости тебя и твоих боевых товарищей на момент происшествия, а также за давностью лет, ликвидация не является подходящим решением вопроса. Живи, - и, чтобы поскорее вывести Артёма из состояния прострации, Хантер ещё раз, на этот раз ободряюще, подмигнул ему. - Но! Учти, что от твоих соседей по станции пощады тебе не будет. Так что ты передал добровольно в мои руки мощное оружие против себя самого. А теперь послушай мой секрет...