Дверь действительно открывали, в этом не было сомнений – невзирая на стрельбу и вообще на то, что здесь происходит.
Неужели происходящее там еще хуже?
Пустовалов повернулся к Харитонову:
– Кто бы там ни был! Это наш единственный шанс.
Харитонов молча отстранил его своей лапищей и подобно хищной горилле одним прыжком подобрался к двери.
– Когда откроют – все огонь по проходу! – Крикнул Пустовалов, надеясь, что тот, кто засел в коридоре не понимает русского языка. – Виктор, стреляй только, если увидишь кого-то в свету, понял?
– Ага, – в подтверждение в углу щелкнул переводчик огня.
– Роман, с другого угла!
Через несколько секунд дверь приоткрылась. Харитонов тут же сунул в щель сразу обе ладони и хлопнул по двери так, что она отлетала и снова едва не закрылась. Пустовалов метнулся к проходу и, высунув МКВ-15 принялся нещадно палить из-за угла. Со своей стороны тоже самое делал Ромик. Гильзы его автомата сыпались на могучую спину мертвого африканца. Пустовалов опасался, что те, кто там прячется, увидят свет из-за двери и начнут по ней стрелять. Но как только зарычал Харитонов и свет разъел тьму, озарив зал и коридор до площадки с фильтро-вентиляционной установкой, Пустовалов увидел, что в проходе никого не было. Они либо попрятались на лестнице, либо в боковых помещениях.
– Давай! – крикнул Харитонов.
Ромик и Виктор побежали, а Пустовалов двинулся спиной к «стакану», опустошая последний магазин МКВ-15.
Пока одна рука атлета удерживала Катю, вторая с силой рельсового экскаватора подняла Дашу и водрузила себе на плечо. Для атлета, судя глубокому дыханию, это не составило никакого труда. Обе девушки визжали, особенно Катя, довольно хлестко колотившая атлета по обнаженной спине и каменным ягодицам.
– Тихо-тихо, – приговаривал атлет, – берегите силы.
Внизу их встречала Алина. Подруга исполина улыбалась, в синих глазах – немного испуга, но больше – восторга и возбуждения. Грудь под серой футболкой вздымалась. Даша успела прочитать надпись по-английски «Возьми меня после вечеринки».
Но удары наверху смыли с лисьей мордашки улыбку, превратив лицо в маску – будто без улыбки ее лицо переставало быть лицом. Опускаясь на плече Инги на нижний уровень, Даша заметила, как загорелые мускулистые ноги Алины уносят ее наверх. Самое интересное, что сам атлет, похоже, ничего не услышал.
Он принес девушек в «клуб Paradisum». Даша все еще отчаянно вырывалась, но дело это было безнадежным – ее будто опоясали титановым обручем. Кроме того, буйство и первый порыв ярости шли на убыль, уступая место привычному страху.
Атлет бросил Катю на кушетку и, удерживая Дашу, закрыл дверь на ключ.
– Ты знаешь, – говорил атлет, спуская Дашу с плеча, – что это очень скверно – лазать по чужим карманам.
– Просто выпустите нас отсюда, я вам все компенсирую! – взмолилась Даша.
– Ты компенсируешь! – Согласился атлет. – Но сначала она!
– Да почему всегда я! – Завизжала Катя, вскакивая с кушетки, но атлет мягко, по-удавьи ухватил Катю за плечи, приподнял и понес к креслу.
Увидев кресло, девушка завизжала еще сильнее и стала брыкаться как сумасшедшая. А Даша, уже прощаясь с самообладанием, вспомнила таящий энергию уверенный взгляд карих глаз. Даше захотелось увидеть все этим взглядом.
И пока атлет усаживал кричащую Катерину к креслу, пока пристегивал ей руки, и уворачивался от ударов ее сильных ног, Даша внимательно оглядела кабинет. Он был маленьким. В углу висел белоснежный шкафчик со стеклянными дверцами. На столе, кроме баночек и пузырьков – ничего, что могло бы оказаться полезным. Даша боком шагнула к столу, выдвинула ближайший ящик. Он был пуст. Шагнула дальше и выдвинула следующий. Пачка шприцов и ножницы. Даша схватила ножницы и убрала руку за спину.
– Даже не думай, Даша, я все вижу! – Сказал атлет, деловито пристегивая катину ногу к опоре Геппеля. У Кати осталась свободной теперь только левая нога, которую атлет сжимал за щиколотку.
Даша остолбенела.
– Не вздумай подходить к двери, – сказал атлет.
Даша отошла от двери, подошла к атлету и со всей силы всадила ножницы в его обнажённую спину – прямо между левой лопаткой и позвоночником. Атлет вскрикнул. Скорее даже от удивления, чем от боли. К кровоточащей ране потянулась могучая напряженная рука с растопыренными пальцами.
Взбешенный атлет обернулся, представ перед Катей во всей исполинской красе. В этом было что-то сказочное – соединение в одном теле атлетического мужчины и женщины. Могучая ладонь окрасилась кровью.