Возможно, перспективы использования Кольца представлялись в тот момент ослепительными, сравнимыми лишь с перспективами набирающей обороты атомной промышленности, секреты которой СССР хранил как зеницу ока. Поэтому уровень секретности любой информации, связанной с Кольцом, никак не мог быть ниже атомной.
Я же утверждаю, что эту информацию Берия ставил на порядок выше. Как иначе объяснить дьявольский по своей хитрости план воздвигнуть над Кольцом очередной Атомград, и в его тени спокойно заниматься подземными исследованиями?!
Вы знаете, что такое легенда? Нет, не в мифологическом, а в режимном понимании. К примеру, строится лакокрасочный завод средней мощности, на котором производятся необходимые в быту эмали и краски, — а под ним разворачивается гигантское производство химического оружия. Причем рабочие на лакокрасочном заводе могут и не подозревать, что делается под ними. Вот это называется легендой, или прикрытием.
Так вот: город, который потом назовут Снежинском, со своим НИИ-1011, из которого позже вырастет гигант РФЯЦ-ВНИИТФ, — и стал такой легендой для глобального Проекта по изучению Кольца!
Ни один самый хитроумный американский аналитик и по сей день не усомнился, что секретный город Snezhynsk был создан именно для разработки атомного оружия. Подменяйте маленькую ложь большой, говорил Геббельс, и тогда вам точно поверят. Остается добавить: прячьте под огромным секретом глобальный — и о секрете глобальном не узнает ни одна живая душа.
Представьте, что сорок лет жители Снежинска жили и трудились в гигантских декорациях, честно и самоотверженно выполняя свой рабочий и патриотический долг. Причем декорации эти были действующими: оружие неуклонно совершенствовалось, на полигонах взрывались бомбы, в роддоме появлялись новые горожане, на кладбище упокаивались закончившие свой земной путь, — и никто, никто не подозревал, что этот спектакль разыгрывается во имя определенной, вполне понятной кому-то цели…
Я понимаю, нелегко и, главное, очень нелестно представить себе такое. Многим это покажется просто оскорбительным. Тогда я спрошу их: а вам не было оскорбительно, когда вас заставляли лгать своим родным и близким на Большой Земле о том, чем вы занимаетесь? Вам не было оскорбительно, когда вы измышляли причины, по которым ваши родственники, ваши старенькие папы и мамы не могут навестить вас? Вам не было оскорбительно, когда с вашей подачи ваши дети с самого раннего возраста учились лгать незнакомым дядям и тетям о своем местожительстве, пусть во имя благой, как вы считали цели, но все-таки — лгать?..
Нет, вам не было оскорбительно! И только потому, что государство разделяло с вами эту ложь. А когда государство решило, что один из вас в этой паре лишний (решило во имя всеобщего блага, во имя высшей необходимости — неужели вы можете сомневаться в этом?), — вот тогда вы и почувствовали себя оскорбленными…
Истина не может быть оскорбительной.
Теперь я перейду к метро. Представьте: пятидесятые годы. Сталина и Берии уже нет. Идет отчаянная борьба за власть. Снежинск вовсю строится. На-гора выдаются первые бомбы. Все хорошо. Спектакль идет полным ходом.
А за ширмой дела идут неважно.
Те, допущенные, столкнулись с некоей проблемой, в суть которой мы пока углубляться не будем, с проблемой, которая продемонстрировала совершеннейшую беспочвенность большинства ожиданий. Другими словами, Проект потерпел полное и сокрушительное фиаско. Как бы вы поступили на месте ответственных лиц?
Рассекретить? Что вы! Как можно! Я уверен, на всех соответствующих документах стоял (и по сей день стоит) бессрочный гриф секретности, и сделать с этим ничего не смог бы даже сам Генеральный секретарь. А деньги на Проект продолжали идти, и надо было их как-то оприходовать…
Я не знаю, кому в голову могла прийти эта — воистину гениальная! — мысль. Но судя по форме ее воплощения, эта была идея какой-то самой мелкой допущенной к Проекту канцелярской крысы, поднаторевшей в поисках подходящих статей расходов и собаку съевшей на списании денег, остающихся в конце отчетного срока. Посудите сами! Проект мог быть рассекречен только при условии, если Кольцо перестало бы существовать. А поскольку физическое его уничтожение было весьма сомнительно, то появилась мысль уничтожить его на бумаге. Попросту дав ему другое название. Чувствуете, канцелярские обороты? «Рассекретить объект «Х» за отсутствием такового. Деньги с баланса объекта «Х» списать на метрополитен им. Г.П. Ломинского». И все. Просто и гениально. Росчерк пера — и непонятное Кольцо исчезает, а взамен появляется необходимый как воздух метрополитен.