— Мне сдается, что ты играешь двойную игру, Ротванг, и что у меня нет большего врага, чем ты.
— Я никогда не скрывал этого, Джо Фредерсен, — ответил седой его собеседник.
— Ну, что же, поступай, как хочешь, Мне сейчас интересно только узнать, что означает план покинутых копей в кармане моих рабочих.
— Это не трудно, — заметил Ротванг с несвойственной ему мягкостью.
Джо Фредерсен поднял голову.
— Хочешь проводить меня?
— Да.
— Еще этой ночью.
— Хорошо. Но приготовься к долгому пути.
— К долгим путям я привык, — ответил Джо Фредерсен.
ГЛАВА V
Фредер не мог больше стоять. Он больше не обслуживал машины, он висел на ней, на её ручках и рычагах — потому что его кости больше не держали его. Его светлые волосы были смочены потом, который стекал солеными каплями по его лицу, делая его неузнаваемым, с ужасом задыхающегося, он боролся за каждый вздох. В его мозгу была одна лишь мысль:
Неужели же нет конца у этих двух часов?
Внезапно рядом с ним очутился какой-то человек, у уха его — чей-то рот;
— Она будет говорить сегодня ночью… Ты придешь?
Он ожидал ответа.
— Она позвала. Ты придешь?
Кто она? Куда надо было ему придти? Но он кивнул утвердительно. Он хотел знать пути тех, кто, как и он, носили грубую синюю парусину, черный капюшон и твердые сапоги.
Голова его упала на грудь. Он оставил рычаги, за которые взялись руки другого рабочего, пришедшего ему на смену. А Фредер точно в полусне машинально шел куда-то. Он шел плечо к плечу с новым своим знакомым.
— Она позвала? — думал он. Кто же эта «она». Он шел и шел, и усталость его все росла. Не было конца пути. Он слышал глухой гул шагов тех, кто шел с ним, точно шум далекого прибоя.
Кто же она? — думал он. — чей голос заставлял на смерть утомленных людей добровольно отказаться от сна — от лучшего их отдыха, чтобы идти к ней, когда она зовет.
— Дальше? Все еще дальше?
— Глубже? Все еще глубже?
Но поток остановился, остановился и Фредер. Он споткнулся и упал на твердый холодноватый камень. Он опустится на колени, положил голову на камень.
Как ему было хорошо… Он улыбнулся.
Тогда кто-то начал говорить.
— Ах, сладкий голос, — думал, не открывая глаз, Фредер, — любимый, желанный голос. Твой голос, девушка! Я заснул… Я вижу сон… Мне снится твой голос, любимая.
— «Братья мои, — говорит голос, — все вы знаете огромное здание в сердце Метрополиса: „Новую Вавилонскую башню“. Я расскажу вам легенду о постройке башни в древнем Вавилоне… Хотите послушать, как она была начата. Хотите послушать, чем это кончилось? Человек, который, предпринял постройку, был добр и велик. ОН чувствовал близость Бога и не боялся померяться с ним. Он сказал: „Построим башню до самого неба. И на верхушке башни мы воспоем хвалу Богу и человеку“. Тогда собралось несколько человек и ревностно начали строить, но вскоре им стало ясно, что дело не под силу им одним. И они разослали гонцов вовсе страны за чужими, чтобы продолжать постройку башни в Вавилоне.
Пришли чужие и стали работать за деньги, но они не знали даже, над чем они работают. И Вавилонская башня была так велика, что никто из работающих на одной её стороне не знал никого из рабочих на другой. Человек, в мозгу которого зародилась постройка башни, был им неизвестен. Мозг и руки были далеки, были враждебны друг другу… „Вавилон!“ восклицал один и думал: „Радость! Венчание! Триумф“
„Вавилон!“ — стонал другой и думал: „Ад! Несчастие! Вечное проклятие!“
То же слово стало молитвой и проклятием. Произнося те же слова, люди не понимали друг друга. И вот почему была разрушена Вавилонская башня… Потому, что мозг и руки не понимали уже друг друга. Погибнет когда-нибудь и „Новая Вавилонская башня“.
Мозгу и рукам нужен посредник. И посредником между мозгом и руками должно быть сердце…»
Она замолчала.
Тогда один из рабочих медленно встал, он поднял свое худое лицо с глазами фанатика, и спросил:
— А где же посредник, Мария?
Девушка посмотрела на него, и на лице её появился свет беспредельной уверенности.
— Ждите его. Он придёт.
Шёпот прошел по рядам мужчин.
Фредер, который давно уже не спал, склонил голову к самим ногам девушки.
Вся душа его звучала:
— Я хочу быть им.
Но Мария не видала его, не слыхала.
— Терпение, братья, — тихо продолжала она. — Путь, которым должен прийти посредник, далек. Многие среди вас кричат: «бороться, разрушать!» Не боритесь, братья мои, ибо это делает вас виновными. Поверьте, придет некто, кто будет говорить за вас, кто будет посредником между вами — руками и человеком, мозг и воля которого создали город. Он подарит вам то, что всего дороже на свете: освобождение без сознания своей вины.