Мария протянула вперед руки, точно не хотела ничего больше слышать, ничего больше знать. Дрожа всем телом, она сказала с выражением бесконечной жалости.
— Бедный человек. Ах, бедный ты человек.
И слезы потекли по её щекам.
Ротванг бросился к ней.
— Ты плачешь обо мне, Мария?
— Да, — сказала девушка.
Минуту оба молчали. Затем Ротванг сказал, точно пробуждаясь от сна:
— Пойдем, Мария, я открою тебе двери.
Повернувшись, чтобы идти, он слышал за собою её прерывистое дыхание.
Но внезапно он остановился. Его глаза хотели, казалось, пронзить темноту комнаты. Он сказал:
— Ты слышишь, Мария? В этой комнате кто-то чужой.
— Да, — спокойно сказал чей-то мужской голос.
И руки Джо Фредерсена протянулись к шее Ротванга, который осмелился пожелать обмануть его.
ГЛАВА XIII
— Тише, тише, Фредер, — повторял Геймердинг.
Но Фредер не отвечал. Они шли все дальше и дальше к оставленным копям.
Он слышал уже голос девушки. Да, это был голос Марии! Но нет, это не был её голос. Голос был горяч и остер. Девушка говорила: «Мои братья», но эти слова не дышали уже миром. Нет, это не был голос Марии.
Голос девушки подхлестывал рабочих, как плетка.
— Что лучше, пить воду или вино?
— Вино.
— Кто пьет воду?
— Мы.
— Кто пьет вино?
— Другие… господа…
— Где лучше жить — наверху или под землею?
— Наверху.
— Кто живет под землею?
— Мы.
— Кто живет наверху?
— Другие… господа…
— Где ваши жены?
— В нищете.
— Где ваши дети?
— В нищете.
— Что делают ваши жены?
— Они голодают.
— Что делают ваши дети?
— Они плачут.
— Что делают жены тех наверху?
— Они радуются.
— Что делают их дети?
— Они играют.
— Чего вы ждете, глупцы? Вас сотни тысяч, а их горсточка. Повернем же весь мир. Вы довольно ждали. Пришло ваше время.
Толпа застонала. Толпа угрожающе подняла кулаки…
— Ты не Мария, — закричал Фредер. — Нет, нет, ты не Мария. Мария говорила о мире, а ты зовешь людей к возмущению.
Глаза рабочих засверкали.
В эту секунду — Нинон поняла это — решалась её большая игра. Она не растерялась. Она продолжала стоять. Она протянула руку, показала на Фредера.
— Вот сын Джо Фредерсена! Сын Джо Фредерсена среди вас!
Толпа взволновалась. Толпа хотела схватить сына Джо Фредерсена. Кто-то громко крикнул:
— Собака в шерсти из белого шелка.
Кто-то с лицом безумного бросился к Фредеру. Он поднял руку. В ней сверкнул нож.
Но прежде, чем нож коснулся белого шелка, какой-то рабочий закрыл собою Фредера, и нож попал в его синий рабочий костюм. Синее полотно стало пурпурно-красным.
— Братья! — сказал неизвестный.
Он всем своим телом покрывал сына Джо Фредерсена. Фредер узнал его. Это был Георг. Это был человек, с которым он когда-то давно, давно поменялся своею одеждой.
И Нинон узнала Георга. Своим резким, звенящим голосом отозвала она толпу. Кто-то посадил ее на свое плечо. Она вскинула руки над головой и запела:
И толпа подхватила песню. Они пошли по длинным коридорам, по узким лестницам оставленных копей. Тогда лишь Георг разжал свои руки, сжимавшие Фредера, и упал на землю.
— Предупреди… предупреди город, — прошептал он. Фредер оторвал рукав своей рубашки и перевязал рану Георга.
— Я не оставлю тебя одного, Георг.
— Я прошу… я очень прошу. Дело слишком серьезно… Рабочих сделали бешенными. Они будут поступать, как безумные.
Фредер встал с отчаянием в глазах. Он взбежал по лестнице к коридору, которым только что прошла толпа.
— Не туда, — сказал Георг. — Там вы уже не пойдете.
— Мы не знаем другого пути, — сказал Геймердинг.
— Я поведу вас.
— Ты умрешь, Георг. Если ты попытаешься идти, ты умрешь.
— Не все ли равно? Разве мы можем остаться в стороне?
— Ну, пойдем, — сказал Фредер.
Геймердинг поднял Георга. Придерживая рукой рану, он пустился бежать. Он бежал так быстро, что Фредер и Геймердинг едва поспевали за ним.