– Мэтью, у меня просьба. Завтра я прыгну вместо вас. Объясните, как это делается.
Я молчал, и Аманда Дэверелл сбивчиво продолжила:
– Мне очень нужно. Какая разница, кто вызовет Орден, правда? Глория упустила из виду, что вы этого не сделаете. А потом я заменю собой одного человека на платформе, я действительно это могу.
– Я полечу завтра первым не потому, что мечтал об этом всю жизнь. И даже не потому, что надеюсь спасти свою семью: вы слышали, мой брат в это не верит. А потому, что я единственный, у кого это может получиться. Больше некому, понимаете? Совсем. Если б мог, я бы заменил собой кого угодно. Но если я действительно так сделаю, мы можем не спасти вообще никого. Я вызову Орден, обещаю. Но если бы вы, куратор, занялись Стражами, мне было бы гораздо легче. Так у Подполья будет больше шансов.
– И вы о том же? – фыркнула она. – Говорите словами Глории. Не беспокойтесь, я помню о своем долге. Не знаю, почему Феррариус мне не доверял и запретил возвращаться.
– А по-моему, он просто боялся за вас, – ляпнул я.
Ее глаза за очками стали такими по-детски беззащитными, что я отвернулся и принялся объяснять Жабе, как и что она должна сделать. Могунья постояла еще немного, но тут подошли остальные – «Бешеный вихрь» нужно хорошенько зарядить, чтобы я порхал, как кузнечик.
Мы провозились почти до рассвета. Вампир нервничал и все время подгонял, но я хотел удостовериться, что Жаба все поняла. Мне казалось, что пятно на стене не очень украсит город, если она ошибется. Кроваво-красное на золотом – как-то слишком безвкусно. Наконец Жаба отправилась в полет, а Сотпакан в десятый раз повторила:
– План такой. Грэнвилл пробирается в город и вызывает Орден. Если повезет, Арки нас впустят. Если очень-очень повезет, то не впустят никого, кроме нас. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Вокзальные ворота открылись раньше времени. Если все получится, то ждем Стражей, потом по моему сигналу открываем остальные Ворота. Если нет – надо отвести ковер как можно дальше. Всем ясно? Грэнвилл, удачи!
Я остался в одной футболке и штанах. Куратор забрала мой сюртук и на прощанье крепко обняла. Меня хлопали по спине и желали удачного приземления. Но сколько ни оттягивай момент славы, прыгать все равно надо. Я забрался внутрь и махнул рукой. «Бешеный вихрь» раскрутил меня и выбросил в небо.
Сам полет был еще ничего, но вот приземление подкачало. Когда спасу Джеймса, сразу его придушу, не мог придумать посадку помягче! В струю воздуха я-то попал, но с такой силой шлепнулся вниз, что на какое-то время отключился. Я лежал неподвижно, соображая, весь я приземлился или все-таки частично размазался по стене. По крайней мере, одна нога была тут, и я попытался встать. Нужно вызвать остальных.
Оглянувшись в поисках Жабы, заметил возле стены бесформенную кучу. Я похромал туда: летучая мышь пыталась укрыться от восхода солнца. Сил разбираться не было, и я просто столкнул вампира в ближайшую прореху. Надеюсь, там он придет в себя. Вытянув из горы вещей посох, я похромал дальше. Искать Жабу и Магистрат.
В городе была жуткая, неприятная тишина. Противно хлопали брошенные открытыми двери, ветер завывал на пустых улицах. На беглый взгляд разрушений не так чтоб очень много, но по ковру все время прокатывалась сильная дрожь, от чего дома скрипели и раскачивались. Я доковылял до площади Баллов. Возле школы, на клетчатом пледе, из-под которого торчали обломки кресла-качалки, сидела статуя Карадурна и задумчиво держала в руках чашку дымящегося какао. Статуя смотрела на Феррариуса.
– Ректор, – нерешительно окликнул я, но он не отозвался.
Феррариус стоял, чуть откинувшись назад; голубые глаза смотрели куда-то вдаль. Он был похож скорее на памятник, чем на человека. Мне почему-то показалось, что ему больно. И холодно. Я сбегал к стене, нашел там теплую мантию и неловко набросил ему на плечи. К ногам ректора жалась Жаба.
Возле Магистрата я не удержался: лег на ковер и заглянул в Подполье. Там вповалку спали люди. Я заколебался, звать или нет. С одной стороны, очень хотелось поговорить с родителями, с другой – надо было спешить. Пообещав себе, что вернусь при первой же возможности, я зашел в Магистрат. Как и объясняла Сотпакан, прямо на полу, возле Арки, был большой знак Ордена. Я сел на пол и принялся замагинивать.
Не с первого раза, но довольно быстро я почувствовал жжение, и от знака на полу во все стороны побежали оранжевые лучи. Внутри Арки сгустился туман, и из нее вывалился Натакар в обнимку со скелетом. За время, что мы не виделись, Натакар осунулся, черты его и так худого лица заострились, а скелет, наоборот, как-то поздоровел, что ли. Магистр поднялся с пола. Он с интересом уставился на костлявую руку, которая удобно устроилась у него на груди и явно не собиралась отцепляться.