– Спасибо, – церемонно поблагодарила она.
Реджиналд взглянул на открытую машинку, заправленный в нее лист бумаги, другие страницы, разбросанные на столе.
– Я прервал твою работу? Как продвигается роман?
– На удивление хорошо.
– Почему на удивление?
– Потому что в последнее время меня постоянно что-то отвлекало.
– И это, мягко говоря, – отозвался Реджиналд и заглянул ей в глаза. – Знаешь, ты напомнила мне об одной из целей моего визита. Синтия, я знаю, что выбрал совершенно бестактные, бездушные слова, говоря о нашей общей проблеме. Но когда я сказал «худшее», то имел в виду для тебя, а не для меня.
Синтия сделала еще глоток и внимательно посмотрела на него поверх бокала.
– И это верно. Ведь это я окажусь с младенцем на руках.
– Я уже сказал, что не отказываюсь от ответственности, – мрачно заметил Реджиналд.
– Очень мило с твоей стороны.
– Мило?! – Он в бешенстве заскрипел зубами, но сумел взять себя в руки. – Если ты собираешься появляться в моем доме только в мое отсутствие, то как же сообщишь мне?
– Оставлю записку на столе.
Реджиналд нахмурился.
– Черт, Синтия, мы ведь говорим не о продуктах!
– Безусловно. – Она упрямо вскинула голову. – Поэтому я и не хочу обсуждать это по телефону.
Он допил вино и поставил бокал на стол.
– Ты на редкость спокойно говоришь об этом, Синтия.
– Это только видимость, – вздохнула она. – На самом деле я не перестаю думать, что же мне надо будет делать, если выяснится, что я все же забеременела.
Реджиналд вздрогнул, поднялся, налил вина в оба бокала и повернулся к ней.
– В этом случае ты не сможешь оставаться здесь.
– Бесспорно. – Голос Синтии звучал легко и небрежно, хотя на душе скребли кошки! – Представь, каково будет взбираться по этой лестнице с младенцем на руках!
– Тебе надо будет найти другую квартиру.
Она взяла протянутый ей бокал и снова вздохнула.
– Знаешь, я буду об этом думать, когда станет ясно, что об этом на самом деле надо думать.
– Я выйду на работу в следующий понедельник, – сказал Реджиналд.
– Ты уже достаточно хорошо себя чувствуешь? Наверное, много важных дел скопилось?
– Да. Стелла звонит по два раза в день...
– Тогда я приду утром и займусь делами, как обычно.
Снова наступило молчание. Наконец Реджиналд поднялся, взял свою куртку, достал из внутреннего кармана конверт и протянул ей.
– Тебе надо было напомнить мне, – упрекнул он.
Синтия вспыхнула, вынула чек и уставилась на него широко открытыми глазами. Потом покраснела еще больше и недовольно взглянула на Реджиналда.
– Это что, оплата за любовные утехи?
– Не смей так говорить, черт тебя побери! – прорычал он. – Если пересчитаешь все время, что провела у меня, то выйдет как раз на эту сумму. Я не собирался оскорблять тебя, так не делай этого и ты!
У нее просто руки чесались разорвать чек на мелкие клочки и швырнуть ему в лицо, но такие мелодраматические жесты были не в ее характере. Поэтому она бесстрастно протянула листок бумаги обратно.
– Выпиши, пожалуйста, обычную сумму, – ровным голосом произнесла Синтия. – Ту, которую выписываешь каждую пятницу. Или я больше у тебя не работаю.
Он некоторое время молча сверлил ее потемневшими от ярости глазами, потом скомкал чек, швырнул его в угол, достал чековую книжку и выписал новый.
– Вот!
– Спасибо, – вежливо, но холодно поблагодарила она.
– Скажи, – сквозь зубы процедил Реджиналд, – ты такая со всеми или только со мной?
– Такая? Что значит – такая?
– Самая трудная женщина из всех, что мне доводилось встречать.
– Лучше быть самой трудной, чем самой легкой! – в сердцах бросила Синтия и тут же пожалела о своих словах, заметив необычный блеск в его глазах. Она с трудом сглотнула. – Уверена, у тебя много дел. Не позволяй мне задерживать тебя.
– Хочешь, чтобы я ушел?
– Да.
– Ты еще не поблагодарила меня за цветы.
– Не может быть! Я точно помню...
Реджиналд подошел к ней вплотную.
– Да, но не так, как я надеялся. Я проехал черт знает сколько с этими проклятыми цветами, чтобы твой домовладелец получил возможность вышвырнуть меня за дверь. Ты у меня в долгу, Синтия Стэджерфорд.
– Вовсе нет. – Она попятилась и облизнула внезапно пересохшие губы. – Очевидно, мне не стоило приглашать тебя в мою комнату, ты неправильно это понял.
Он покачал головой.
– Ты ясно дала понять сегодня утром, что не хочешь меня. Но это ничего не меняет, потому что я хочу тебя.
Внезапно она поняла, что отступать ей некуда, сзади была кровать. Если Реджиналд приблизится еще на пять дюймов, они оба упадут на нее. Синтия живо представила последствия этого падения и задрожала от возбуждения.
– Только один поцелуй, Синди, пожалуйста! – умоляюще зашептал он. – В благодарность за цветы, или в знак прощения, или как угодно...
Его горячее дыхание обжигало ей губы, мешая думать. И при первом же прикосновении его рта Синтия обессиленно опустилась на кровать, а Реджиналд встал перед ней на колени, прижал ее к своей груди и поцеловал так горячо, что она ответила, ответила со всей давно сдерживаемой страстью...
Когда он оторвался от ее нежных губ, она продолжала сидеть молча, не в состоянии проронить ни звука. Реджиналд смотрел на нее, ожидая хоть каких-то слов, но тщетно. Тогда он устало поднялся.
– Полагаю, мне пора идти.
Он надел куртку и повернулся. Синтия с трудом заставила повиноваться свои трясущиеся ноги и встала, глубоко вдохнув в себя воздух.
– Спасибо за цветы. – Вдохнула еще раз и решилась: – Бесполезно лгать, Реджи. Я обманула тебя. И ты прекрасно знаешь, что я хочу... – Она замолчала, закусив губу.
– Что? – Он напрягся, но не обернулся.
– Я хочу тебя, хочу... – Он бросился к ней, обнял обеими руками, но она отстранила его. – Нет, Реджи, это ничего не меняет. Даже если произойдет «худшее».
Он остановился как вкопанный и окинул ее ледяным взглядом.
– Что это значит? Ты серьезно рассчитываешь, что будешь носить моего ребенка, а я останусь тихо стоять в сторонке?
– Пойми, если бы мы зачали ребенка в любви, это одно дело. А то, что произошло между нами, – случайность, которую я обязана была предотвратить.
– Ты не смогла бы справиться ни со мной, ни с любым другим мужчиной в той ситуации. Но скажи мне, если бы мы прошли через все положенные ритуалы ухаживания, как-то: рестораны, театры, прогулки под луной и тому подобное, прежде чем стать любовниками, ты чувствовала бы себя иначе?
– Как я могу сказать? К тому же, если бы ты не заболел, ничего этого и не произошло бы. Не забывай, я просто кухарка...
– Где уж мне забыть, если ты напоминаешь об этом по пять раз в день? Ладно, ты выиграла, я ухожу. Но не забудь выполнить обещание.
– Я оставлю тебе записку в следующий понедельник.
Когда за ним закрылась дверь, Синтия разрыдалась. Потом, немного успокоившись, спустилась вниз, вынула тюльпаны из раковины, поставила их в вазу и вернулась с ними в комнату, которая стала еще более пустой и унылой после ухода Реджиналда.
10
Остаток недели тянулся бесконечно. Синтия хватала трубку телефона, не дожидаясь даже включения автоответчика, но каждый раз это был не Реджиналд. Конечно, после их размолвки ей нечего было ждать его звонка, но она продолжала надеяться. А в пятницу, закончив дела у Конроев, она бросилась бегом к его дому, но одумалась и повернула обратно, к автобусу, – испугалась, что он не пустит ее на порог. Вернувшись в Оук-Парк, быстро приготовила обед для Грегора и Линнет, собиравшихся поесть перед тем, как уехать на уик-энд в спортивный лагерь, включила машинку и попыталась работать, но в голову ничего не приходило. И неудивительно, ведь все ее мысли были с Реджиналдом, у него дома, в тепле его спальни...
Она рано легла спать, беспокойно проворочалась всю ночь и встала утром с головной болью. Правда, выяснилось, что она все же не забеременела. Однако к вполне объяснимому чувству облегчения, которое Синтия испытала, как ни странно, примешивалось некоторое разочарование, что она отнесла на счет гормонального дисбаланса.