После линейки дети вместе с родителями зашли в школу, где их ждал праздничный обед.
- Леди Мерифорд, неужели мой Рон будет учиться в этом месте? – ко мне подошла немолодая женщина, держа за руку мальчика лет семи. – Мне трудно поверить! Здесь есть даже столовая и кухня!
- Да, ваш Рон будет учиться здесь, - я улыбнулась ей и протянула мальчишке пряник. – Ты хочешь учиться, Рон?
- Не знаю… - он спрятался за юбкой матери и, выглянув оттуда, хитро прищурился. – Если только здесь будут давать оладьи…
- Рон! – прикрикнула на него женщина. – Чтобы стать приличным джентльменом, ты должен учиться, а не думать об оладьях!
- Одно другому не мешает, ведь правда? – я подмигнула мальчишке. – Я тоже думаю, что оладьи способствуют лучшему запоминанию уроков!
Я получала настоящее удовольствие, наблюдая за восхищением простых людей. Этих работяг можно было понять, ведь еще никто так не заботился об их детях и них самих. Начиная с этого дня, у женщин «Плюща и клевера», а также у тетушек появилось много работы. Пока в Корндбери не приехали настоящие учителя, они будут исполнять их обязанности, обучая детей всему, что знали сами.
За столом было шумно и весело. Дети с удовольствием ели сладости, которых было вдоволь и рассовывали по карманам небольшие свертки, перевязанные цветными ленточками. Мы собрали в них леденцы, имбирное печенье и засахаренные орехи, чтобы хоть такой мелочью, но сделать для них этот день запоминающимся на долгие годы.
- Леди Миранда, у меня для вас хорошая новость!
Я повернулась и увидела жену эсквайра. Она улыбалась, на ее щеках играл румянец, делая ее похожей на молодую девочку.
- Да, что за новость?
- Карл передал вам, что мистер Киверли выделил камень для ремонта дороги, ведущей в деревню!
- По собственной инициативе?! – я не могла поверить, что глава совета проявил такую щедрость. – Но что заставило его это сделать?!
- Похоже, его напугало предупреждение герцога. Кому хочется лишиться теплого местечка? – засмеялась Диана. – Мне кажется, его светлости пора применить все свое влияние. Тогда ваш тандем даст замечательные плоды! Никогда герцоги так плотно не вникали в жизнь своих подданных. Слишком уж далеки принцы от народа… И я хочу сказать, Миранда… все это благодаря вам. Вы сделали невозможное – заставили его светлость увидеть в горожанах людей, а не просто живую массу без чувств и желаний.
Ее слова долго звучали в моей голове, напоминая о том, как я здесь появилась. И мне стало страшно…
«Изменится твоя жизнь так быстро, что опомниться не успеешь. Все к чему привыкла, в пыль превратится, станет сном! Но если добра людям не сделаешь, не откупишься, то и другая жизнь под откос пойдет».
Проклятие старой Бутицкой вдруг заиграло новыми красками. А что если я отыграла свою роль, и меня вернут обратно? От этих мыслей мне стало дурно. Нет… нет! Я не хочу в прошлую жизнь! Здесь все, что мне так дорого, все, что я люблю!
День свадьбы приближался также стремительно, как и холода, сковывающие землю своим ледяным дыханием. Все эти дни я ни минуты не сидела на месте, решая проблемы школы, горожан, которые шли ко мне со своими бедами, уделяя внимание своим девочкам и, конечно же, Эммету. На подготовку к выборам просто не было времени, но судя по популярности, которой я пользовалась после дебатов, лишняя агитация мне не требовалась.
Наступило десятое ноября. Герцог уехал в Донтон, чтобы не оставаться со мной в ночь перед свадьбой. Я не верила в приметы, но в этот раз чувствовала, что так надо. Что это правильно.
Мне казалось, что я не буду нервничать перед венчанием, но не находила себе места от странного чувства. Внутри росла уверенность, что свадьбе не суждено было случиться.
Не в силах терпеть душевные терзания, я накинула шаль и вышла из спальни, слыша, как воет за окнами ветер. Дом спал, потрескивая старыми стенами, а с ним спали все домочадцы. Спустившись в холл, я остановилась у напольных часов, которые, словно страж всего сущего, стояли у врат Времени. Они равнодушно отсчитывали часы, минуты, секунды, а для нас это была целая жизнь…. Часы всегда оставались членом любой семьи с рождения до самой смерти, отмеряя мгновения радости и печали. Я слушала их тихое тиканье, рассматривала затейливый узор на деревянном корпусе, а предчувствие неизбежного несчастья становилось все сильнее.