- Сиди там тихо!
- Дядь, топор! В лодке... Без топора никак.
- Ишь ты, хозяйственный!
Взяли и топор. Крот примерился было к канистре, но махнул рукой, ладно, завтра. Кто её здесь заберёт?
- Обожди, дядь, сяду удобней.
- Может, тебе седло ещё? - бросил Крот добродушно. - Уселся? Поехали.
Глава седьмая
Исчезновение транспортного средства, на котором находился командир части, вызвало в вышестоящих штабах ажиотаж. Тот час было организовано расследование. А когда выяснилось, что инцидент, скорее всего, не просто чрезвычайное происшествие, а супер чрезвычайное, поскольку стало следствием спланированной атаки с целью похищения, то комиссия обрела особый статус и была наделена особыми полномочиями.
Майор Стрижич вела ту леталку сама, но дистанционно. Вообще-то она собиралась лететь с ними в качестве реального пилота, но Крот запретил. И он был в своём праве: когда дело касалось не боевых операций, а перевозок личного состава, то организацию полетов командир эскадрильи обязан был согласовывать с начальником базы, чьё слово и было решающим. Объяснил он свой запрет просто:
- С земли управление надежней.
Это, действительно, так. Потому что летчику-оператору так привычней, да и психологически он чувствует себя уверенней. Хотя, если брать нравственную сторону вопроса, то, как считала Ирина Геннадьевна, пилот во время полёта должен находиться в машине вместе с пассажирами. Мало ли что. Однако Крот распорядился таким тоном, что спорить с ним означало поругаться. И она уступила, потому что не хотела испортить себе и ему настроение размолвкой. А ещё потому, что чувствовала: он лучше знает, как надо поступить в данном случае. А случай был странный.
Что и подтвердилось уже через час. Теперь, когда произошло несколько дней, она сидела в бесхозном кабинете начальника базы напротив заместителя начальника штаба, отвечая на его вопросы, в том числе и на те, что касались предположений и предчувствий, связанных со странной радиограммой, а главное, с подтверждением её после запроса в штаб. Как выяснилось, штаб ни радио этого, ни подтверждения ни высылал. Да и запроса с просьбой о подтверждении не получал. Теперь ей было совершенно ясно, что Крот уже тогда чувствовал нереальность происходящего, просто не было у него никакой логической зацепки, чтобы это распоряжение не выполнить. И ещё она поняла, что о подлоге догадывалась и она сама, только не решилась себе в том признаться. Настолько всё было формально безукоризненно организовано.
Выяснилось то, что командование о "самовывозе" распоряжений не давало, через два часа после исчезновение леталки с радаров. Появление крейсера, который неожиданно завис над расположением базы в установленное по первоначальному плану время, привело старших офицеров в смятение. Его появление было для них тем более необъяснимо, что никакой информации об исчезновении леталки они в центр ещё не давали. А ведь первым предположением было как раз то, что крейсер прибыл к ним на помощь.
Когда после разговора с первым пилотом крейсера выяснилось, что радиограммы были подложными, решено было информацию о пропаже леталки через каналы связи не передавать. Отчитываться о происшедшем улетел Седых, а через два дня он вернулся вместе со следственной группой, состоящей из заместителя начальника штаба истребительного полка, в состав которого входила эскадрилья, приданная базе, представителя особого отдела дивизии, следователя военной прокуратуры гарнизона. Как положено в таких случаях завели уголовное дело, в рамках его производства произведена была выемка документов, начались допросы свидетелей.
Среди обвинений, которые могли быть предъявлены, главным было нарушение приказа командования, повлекшего за собой возможную гибель командира части и утрату имущества. Приказ (номер, печать и всё как положено) требовал доставить задержанного и сопровождающего его начальника базы на специально высланном за ними корабле повышенной надежности. Отправка же была произведена на летательном средстве, принадлежащем части.
Вопрос, который интересовал компетентную комиссию сводился к формулировке: "Кто виноват"? И этот вопрос, как водится, имел высокие шансы быть решённым, поскольку комиссия руководствовалась в своей деятельности надежными инструкциями. А когда есть толковая инструкции, то, опираясь на её методические указания, всегда можно определить виновного.
Комиссия искала, опираясь и облокачиваясь. Её интересовали прежде всего два вопроса: первый: кто дал указание в нарушение приказа, лететь на "тарелке", второй: по чьей вине произошла потеря летательного аппарата.
С первым вопросом получилась накладка. После того, как Крот подписал приказ о назначении Седых исполняющим обязанности начальника базы, спрашивать надо вроде бы с нового руководителя. И хотя улетел Крот лишь утром следующего дня, властными полномочиями он уже не обладал и, таким образом, ответственность нёс за всё тот, кто формально вступил в должность. Однако фактически при реальном начальнике "бумажный", пусть и формально вступивший в исполнение. как бы в запасе, на старте. А вот спрос с него, если что, будет, как с настоящего. Пока двое членов комиссии разбирались с кого надо спросить по всей строгости, зам. начальника штаба работал со Стрижич.
- Давайте ещё раз со всеми подробностями, - он смотрел доброжелательно, и понятно было, что вовсе не жаждал крови. Стрижич была своя, лётная, и он не хотел бы отдать её на съедение законникам. - Кто отдал приказ на вылет корабля части?
- Я не знаю, был ли приказ, но устное распоряжение было отдано полковником Кротких.
- Устное... Ну хорошо. Допустим. Только имел ли он на то право? Ведь он распорядился так уже после того, как передал свои обязанности майору Седых?
- Да. Мы ждали крейсер, но поступила радиограмма за подписью командира дивизии...
- В том-то и дело, Ирина Геннадьевна, что радиограмму такую дивизия не отправляла. И следов радиообмена в архивах нет.
- Иван Николаевич, не хотите же вы сказать...
- Не хочу. Даже если сделать совершенно нереальное предположение, что кто-то из вас позволил себе это, объяснения мотивации не нашлось бы. Зачем? Поэтому оставим это. Расскажите мне, что случилось с аппаратом.
- Я собиралась вести борт реально, но полковник Кротких не разрешил.
- Опять Кротких. Седых должен был эти вопросы решать.
- Ну вы же понимаете...
- Ну да, авторитет командира. Но он правильно, в общем-то распорядился. Здраво.
Иначе бы мы и вас потеряли. Итак?
- Я подняла машину, взяла курс. Вела в течение 32 минут. Средняя скорость пятьсот двадцать четыре километра в час. Данные все в компьютере. И вдруг экран погас. Вот просто так погас, и всё. Я бросилась к радарам... И увидела, что район, где была потеряна связь, пуст. Ну никаких признаков аппарата! Вы же понимаете, если бы он там упал, то маячки бы работали в месте падения. Я, конечно, накричала на девчонок, не сдержалась. Только ведь это в их обязанности и не входило сопровождать корабль. Они небо вокруг базы отслеживают. Я должна была увидеть опасность, если она есть. Стали искать. Включили запись сопровождения. И оказалось, что я почти десять минут вела фантом.
- Как это понимать?
- Они подменили сигнал. Потому я ничего и не заметила. Я управляла фантомом... Мне подсунули компьютерную игру. И пока я играла, реальный корабль у меня забрали и повели в другую сторону. Угол отклонения больше сорока градусов. Я сейчас же, как только заметила, подняла двойку на перехват. Но время было потеряно. Через несколько минут они пропали с радаров.
- Вы предполагаете - атака инаких?
- Да! И не просто атака, а хорошо спланированная атака. Это звенья одной цепи: дезинформация и захват. С крейсером им было бы не справиться. - Она тряхнула головой, - виновата в захвате только я.
- Что вы имеете ввиду?
- Иван Николаевич... Товарищ полковник, я хочу сделать заявление, или не знаю, как это назвать. В общем, хочу сознаться.