Бася. Они измяли и испачкали твое платье! Что ты теперь будешь делать?
Лия (продолжает, как раньше). Когда невесту оставляют одну в день венца, ее подхватывают духи и уносят, и она сама превращается в дух... Зачем вы меня вернули?..
Фрада (испуганно). Какие страшные слова ты произносишь, Леелё. Про духов даже упоминать нельзя. Они лукавые. Они сидят, притаившись во всех уголках, во всех щелочках, все высматривают, ко всему прислушиваются и только ждут, когда про них упомянут, чтобы наброситься на человека. Тьфу! тьфу! тьфу!
Лия (открывает глаза). Я их знаю и не боюсь их. Они не страшные...
Фрада. И хвалить их нельзя. Когда злого духа хвалят, он становится дерзким. Лия (особенно убедительно). Бабушка, ведь нас окружают не злые духи, а души людей, которые жили на земле раньше нас и вместе с нами и умерли. Это они присматриваются ко всему, что мы делаем, прислушиваются ко всему, что мы говорим. Они живут с нами.
Фрада. Что ты, что ты, Лееле! Души умерших взлетают на небо, покоятся в светлом раю. А грешные души...
Лия (перебивает ее). Нет, бабушка, нет! Они живут с нами... (Иным тоном.) Бабушка! Ведь человек рождается для целой большой жизни! А если он умирает раньше времени — куда же девается его недожитая жизнь, его радости и горести, мысли, которые он должен был думать, дела, которые он должен был сотворить, дети, которых он должен был родить! Куда? Куда?.. (Иным тоном.) Жил юноша с высокою душой, с глубокими мыслями. И была перед ним целая жизнь. И вдруг, в один миг, она оборвал ась. И пришли чужие люди и отнесли его на кладбище, и похоронили в чужой земле. А куда же делась его недожитая жизнь? его недосказанные слова? его недопетые молитвы? Бабушка, ведь если свеча гаснет раньше, чем догорает, она не исчезает. И ее можно вновь засветить, и она будет гореть, пока не догорит до конца. Как же может исчезнуть потухшая раньше времени человеческая жизнь? Как она может исчезнуть?
Фрада (качает головой). Нельзя, Лееле, думать о таких вещах. Господь знает, что делает. А мы — слепые и ничего не знаем.
Лия (тихо). Я знаю, бабушка. Жизнь человеческая не исчезает. Души покойников возвращаются на землю и бесплотными духами доживают свою жизнь, довершают свои дела, переживают свои неиспытанные радости, допевают свои молитвы. Вы сами рассказали, как по ночам покойники собираются в синагогу на молитву. Мать моя умерла молодою и не испытала всех материнских радостей. Сегодня пойду к ней на кладбище и приглашу ее к себе на свадьбу. И она придет. И вместе с отцом поведет меня под венец и потом будет плясать со мною... И все другие души тоже живут с нами, радуются и печалятся. Но мы их не видим, не понимаем. (Шепотом). Бабушка! Если сильно захотеть, можно их видеть, и слышать их голоса, и жить с ними, как с живыми. Я знаю... (Пауза. Указывает на могилку.) Вот святая могилка! (Встает и медленно идет к могилке.)
Я знаю эту могилку с раннего детства, знаю покоящихся в ней жениха и невесту, видела их много раз во сне и наяву — и они мне близки, как родные. Шли они — молодые и радостные — к венцу, и была перед ними долгая жизнь. И вдруг — крики, смятение, налетели жестокие и кровожадные люди. Блеснул топор — и жених с невестой пали мертвыми. И их похоронили в одной могилке. И они стали неразлучными навеки, и души их сплелись вместе, видят и слышат друг друга. И при каждой свадьбе, когда пляшут вокруг их могилки, они выходят и берут у новобрачных частицу их радости и веселья, и справляют собственную свадьбу. (К могилке.) Вечные жених и невеста! прошу вас явиться ко мне на свадьбу! Приходите и станьте рядом со мною под венцом.
Гитель. Чего ты испугалась? Это приехал жених — его встречают у околицы с музыкой.
Бася (возбужденно). Я побегу посмотрю на него!
Гитель. Я тоже. Потом прибежим и скажем тебе, какой он. Хорошо?
Лия (тихо). Не надо...
Бася. Она стыдится. Не стыдись, глупенькая! Мы никому не расскажем!