Затем он мысленно постановил, что их прогулка потерпела фиаско, и вернулся к первоначальному заданию: добыть в супермаркете пропитание в вакуумной упаковке. Надо вернуться на Королевскую улицу, пересечь Оружейную площадь по направлению к исторической каланче, гигантской Сторожевой башне с четырьмя часовыми циферблатами, охраняемыми флюгером в виде дракона.
По пути они продолжили разговор.
— С тех пор как мы здесь, у тебя постоянно обеспокоенный вид. Это из-за новой работы? — спросила Жад.
— Нового места службы, а не новой работы. И я прекрасно справлюсь.
— А мама?
— Я надеюсь, здесь все наладится. Надо просто быть к ней повнимательней. И стараться мыслить позитивно.
Где-то вдалеке Бастьен различил слабый, но постоянный сигнал тревоги.
— Типа, когда она пытается освятить дом разбитым стаканом, не говорить ей, что он неправильного цвета?
— Увы, я сообразил уже после того, как сказал…
Инстинктивно он схватил дочь за руку: проходя мимо парка Ришелье, Бастьен понял, что звук был не только непрерывным, но и все более громким. И что он с дочерью идет прямо на него, хотя угроза еще не видна. Бастьен резко остановился, буквально прощупал взглядом окрестности. И непроизвольно, стараясь защитить, заслонил дочь своим телом.
— Папа?
В начале улицы, судя по разносу двигателя, на предельной скорости появился грязный красный автомобиль с разбитым ветровым стеклом и уже сильно вмятыми боками. Колеса на какой-то момент утратили контакт с асфальтом, затем машина вновь обрела устойчивость, набрала скорость — чрезмерную для того, чтобы выполнить круговое движение, — и пересекла перекресток прямо по центру. Тут, ударившись о бордюр, она буквально взлетела и приземлилась точно в автобусную остановку, которая развалилась на куски, словно расстрелянный из винтовки арбуз. Гудок, вероятно вследствие короткого замыкания, продолжал завывать, а потом постепенно заглох, перейдя от пронзительного завывания сперва к низкому, а потом и к полному молчанию. Оторвавшись от металлической арматуры, последний кусок стекла упал на тротуар, и этот звук, как выстрел стартового пистолета, перевел Бастьена в режим «флик».
— Стой на месте и звони пожарным, — приказал он Жад.
Из окон высунулись любопытствующие, а на улице первые зеваки уже снимали происшествие на телефоны. Бастьену с третьей попытки удалось открыть левую переднюю дверцу, и он обнаружил за рулем повисшего на ремне безопасности бездыханного молодого человека с распухшим лицом и в залитой кровью рубашке. Бастьен высвободил его, просунул руки ему под мышки, вытащил из автомобиля и уложил на землю. Веки парня поднялись, но глаза, неспособные сосредоточиться на чем-либо, бессмысленно вращались.
Бастьен приподнял полу его рубашки и увидел довольно глубокий боковой порез, не меньше десяти сантиметров длиной. Ему случалось видеть ножевые ранения, и в данном случае это было именно оно. Бастьен снял с парня куртку, свернул ее комом и положил на рану, придавив сверху коленом — чтобы руки оставались свободными. Предполагая наличие других ран, он не стал терять времени и рывком, так что разлетелись оторванные пуговицы, дернул в стороны полы рубашки, обнажив безволосую грудь молодого человека. Открывшееся ему зрелище вызвало у Бастьена противоречивые чувства. Отсутствие других ран успокоило его относительно жизненного прогноза жертвы. Но вытатуированная на всей правой стороне груди свастика глубоко оскорбила его.
Услышав приближающиеся сирены пожарных, он приподнял ноги раненого, чтобы уменьшить приток крови, и продолжал сдерживать кровотечение, все так же давя коленом на рану.
— Ты выпутаешься. Не знаю, хорошо ли это, но ты выпутаешься.
Бастьен поднял глаза и встретился со взглядом дочери, которая подошла к нему, несмотря на его приказание. Девушка смотрела на отца, на его покрытые кровью руки, которые удерживали парня между жизнью и смертью.
Чертова первая прогулка.
Офицер пожарных проверил полицейское удостоверение Бастьена, который устроился на лужайке транспортной развязки, и, махнув рукой, указал на него какому-то флику. Тот подошел и поприветствовал Бастьена, почти позабавленный сложившейся ситуацией.
— Лейтенант Миллер? Людовик Пассаро, командир бригады по борьбе с преступностью[19] города Кале. Вам не терпится приступить к служебным обязанностям?
— Я начинаю только завтра.
— Судя по тому, что я вижу, вы идете с опережением на день. Вам известно, кого вы спасли?
— Какого-то кретина со свастикой.
19