Эти слова своеобразно перекликаются с признанием самого Чехова: "Я умею писать только по воспоминаниям и никогда не писал непосредственно с натуры. Мне нужно, чтобы память моя процедила сюжет и чтобы на ней, как на фильтре, осталось только то, что важно или типично" [П.7; 123].
Чеховские микроструктуры отчетливо дают понять, что картина жизни далеко не исчерпывается сюжетом и вытекающими из сюжетного повествования идейными обобщениями. Любое суждение о действительности относительно и способно охватить лишь фрагмент ее, она принципиально неисчерпаема и сопротивляется догматическим попыткам ввести ее в "рамки" того или иного сюжета, той или иной идеологической системы.
Благодаря таким микроструктурам в произведении создается специфический эффект двойственной картины мира, призванной раскрыть диалектическую амбивалентность изображаемых явлений.
Вместе с тем эта двойственная картина мира сама по сути становится своего рода развернутым сравнением, в котором сопоставляются две изображенные реальности.
Микроструктуры в произведениях Чехова наделяются целым рядом специфических функций, именно они, по замыслу автора, обеспечивают особый контакт с духовным миром читателя, стимулируют его стремление к сотворчеству, к проникновению в глубины подтекста.
Восприятие чеховского художественного образа неизбежно включает в работу не только сознание, но и подсознание, как при чтении по-настоящему высоких образцов поэзии. И конкретный анализ произведений А.П.Чехова следует вести, постоянно учитывая поэтическое начало его прозы, сложную систему неоднозначных, непрямых связей, неточных, периферийных "созвучий", перекличек, существующих между самыми разными составляющими текста.
Подлинно эстетический феномен всегда в какой-то мере - "вещь в себе", чем и объясняется практическая неисчерпаемость воплощенного в нем художественного мира.
Очевидно, что и составляющие его элементы, все или по крайней мере некоторые из них, могут быть "заряжены" тем же качеством. С.117
Эта диалектика связи целого и части воспроизводится вновь и вновь при каждой новой попытке проникнуть в глубину художественного произведения, в глубину авторского творческого замысла и его воплощения.
Принципиальная несводимость к каким-либо однозначным, "идеологически" завершенным формулировкам созданных Чеховым произведений проявляется не только на уровне целого, на уровне идеи, но и на уровне элементов, составляющих эстетическое целое.
При всей их несомненной связи с целым микроструктуры в произведениях Чехова обладают некоей самодостаточностью, автономностью, собственным "динамическим напряжением", обеспечивающим "динамическое напряжение" текста во всей его полноте, устанавливающим точные подтекстные связи, в значительной мере определяющим неповторимое своеобразие чеховского художественного мира. С.118
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Ярко выраженный и целенаправленный интерес Чехова к тропам отчетливо проявился уже в первые годы и даже месяцы его литературной деятельности, если началом таковой считать публикацию "Письма к ученому соседу".
Тропы осознаются писателем как общепризнанное и важное средство художественной выразительности. Однако, по мнению начинающего литератора, стремление использовать тропы как можно шире, во всем их многообразии, не приводит автоматически к повышению художественных достоинств произведения. Более того: вполне возможны тексты без этих, казалось бы, неотъемлемых атрибутов художественности.
Чеховская литературная практика начала восьмидесятых годов раскрывает его предпочтения.
Тропы, как сильнодействующее средство, используются в рассказах А.Чехонте крайне экономно и осторожно, чтобы не отвлекать читателя от сути происходящего.
В какой-то мере это соответствовало требованиям юмористической малой прессы, но все же в большей степени вытекало из чеховского понимания роли тропов в литературе конца XIX века.
Многие тропы воспринимаются писателем как устаревшие, как не отвечающие его художественным задачам и принципам.
Случаи использования Чеховым метафор классического вида, метонимий, гипербол, литот и других, менее распространенных в новейшей литературе тропов даже в совокупности значительно уступают частотности сравнений.
Уже в ранние годы тропеической доминантой чеховской прозы становится сравнение.
И если поначалу в рассказах Антоши Чехонте преобладают сравнения-штампы, то в 1885 - 1886 годах уже не эпизодически, а постоянно писатель стремится разнообразить формы и виды сравнений, создавать оригинальные, авторские сравнения, не отказываясь, однако, полностью от сравнений-штампов.
Чеховский художественный опыт в этой сфере не стоит совершенно особняком в истории русской литературы. В то же время никто из предшественников и ближайших современников писателя не проявил столь настойчивого интереса к сравнению, никто не сделал его ведущим и универсальным художественным средством, никто не использовал его на протяжении всего творческого пути столь активно и столь широко, порой даже пренебрегая традиционными представлениями о стилистической норме.
Проведенное исследование позволяет с уверенностью утверждать, что данное предпочтение А.П.Чехова обусловлено коренными свойствами художественного мышления писателя, его личностной и творческой индивидуальностью.
Чеховский выбор в пользу сравнения вытекает из его стремления к объективности и беспристрастности, стремления не подменять одно явление другим (метафора), частью - целое (метонимия) не преувеличивать и не преуменьшать (гипербола и литота), а искать истину, открыто сопоставляя объекты, не скрывая С.119
от читателя ни один из них и предоставляя ему равные с автором права и возможности для оценок и выводов.
Сравнение, сопоставление - это древнейший, архетипический путь человеческого познания мира. И чеховский выбор этой базовой познавательной и изобразительно-выразительной формы был тем более неизбежен, что на протяжении всего творческого пути писатель уделял самое пристальное внимание специфике восприятия мира сознанием героя или рассказчика. А они, конечно же, далеко не всегда могли быть близки автору по своим художественным способностям, тогда как способность к сопоставлению можно считать достаточно элементарной и органически присущей человеку.
Наконец, чеховский выбор определен представлениями писателя о степени актуальности или, наоборот, - "остылости" тех или иных тропов на данном этапе развития и человеческого сознания, и литературы. Для Чехова было очевидной истиной, что сегодня лишь сравнение позволяет без авторского "давления" на читателя, без натужной искусственности беспредельно расширить границы возможностей художественного мира.
Микроструктуры в художественной прозе А.П.Чехова - неизбежное следствие его настойчивого интереса к изобразительно-выразительным возможностям сравнения, неизбежное следствие господствующего положения в поэтическом арсенале писателя именно этого художественного тропа.
Совершенствуя свою технику работы с разного рода сравнениями, писатель нередко впадал в "крайности", создавая маленькие шедевры, обладающие настолько очевидной самоценностью и самодостаточностью, что это приводило к их выделению в рамках текста в некоторые почти автономные образования.
Они могли обладать такой глубиной и многозначностью, что у писателя возникал соблазн использовать их в качестве носителей каких-то особых смыслов, в качестве средств создания специфических художественных эффектов, интригующих читателя, привлекающих его особое внимание. Зачастую подобные микроструктуры становились своего рода "вехами", опорными точками в раскрытии идейного замысла произведения.
Однако эти чеховские создания оказывались довольно "строптивыми", далеко не все их функциональные возможности поддавались строгому учету и контролю писателя. При этом они были настолько хороши сами по себе, что отказ от них представлялся невозможным. И автор, в чем-то уподобляясь Пигмалиону, попадал в определенную зависимость от своих творений, от их непредсказуемых воздействий на художественное целое.