С раннего детства Грирсон вращался среди знаменитостей. В 13 лет он получил должность адъютанта при генерале Джоне С.Фремонте. Задолго до обретения литературной славы он стал фаворитом всех королевских дворов Европы: мало кто в современной истории может похвастаться завоеваниями подобного рода.
Что же касается самой загадочной стороны жизни Фрэнсиса Грирсона, то… литературный словарь Вебстера минует её с предельным изяществом. «Он также дал серию фортепианных концертов во многих европейских столицах», — читаем мы. Недоговорка века, если не сказать большего!
Сборник «Писатели XX века» на этот счёт чуть более информативен: «Имея за плечами всего два класса музыкального образования, Шепард вдруг обнаружил в себе необычайный талант пианиста. В 21 год, едва собрав деньги на дорогу, он отправился в Париж, где практически за ночь стал сенсацией музыкального сезона».
Но как удалось безвестному юнцу из Соединённых Штатов, получившему самое поверхностное музыкальное образование, вспыхнуть подобно комете на европейской сцене, провести серию триумфальных гастролей и сделаться любимцем европейского высшего света? Тайна эта слегка прояснилась (или, наоборот, сгустилась?), когда я случайно наткнулся на объявление, опубликованное в 1870 году ведущим лондонским спиритическим журналом «Медиум». Произошло это через год после прибытия Шепарда в Европу:
«Джесси Б.Г.Шепард, знаменитый американский медиум (в последние годы проживающий в Париже), даёт сеансы ясновидения, предсказаний, психометрии и автоматического письма. Возможно диагностирование заболеваний и выявление медиумических способностей у присутствующих. Плата — в зависимости от затраченных времени и усилий. Внимание: музыкальных концертов на этих сеансах не будет».
Вскоре, 6 мая 1870 года, тот же журнал опубликовал автобиографическую заметку под заголовком «Как я стал музыкальным медиумом». О «двух классах музыкального образования» Джесси Шепард в этой статье не упоминает. Напротив, он утверждает, что музыке никогда не учился. Оказывается, способности к ясновидению, восприятию «потусторонних» голосов и целительству Шепард обнаружил у себя в 1867 году. Позже он стал слышать загадочные стуки (источника которых каждый раз не обнаруживалось) и развил в себе дар психометрии (при этом человек, лишь прикоснувшись к предмету, готов рассказать всё его прошлое и охарактеризовать всех, кто когда-либо вступал с ним в контакт). Поворотным пунктом в карьере Шепарда стал январь 1868 года.
«Однажды, когда я находился в театре, ко мне явился дух Рэчел. Она спросила, хотел бы я развить в себе вокальный талант, а затем посоветовала уже на следующий день отправиться к профессору с тем, чтобы тот оценил качество моего голоса.
Так я и сделал: приехав к очень известному музыканту, изложил ему своё дело. Красота и выразительность моего пения поразили его. Сам я прежде о наличии у себя такого дара не подозревал и никогда не догадался бы в себе его открыть.
Профессор высказал мнение, что такой голос продержится не слишком долго: чудо не может быть вечным. Как бы то ни было, за две недели он поставил мне голос окончательно.
Между тем к своему таланту я продолжал относиться скептически: сама мысль о том, чтобы выступить публично, казалась мне почти неприличной. Я поделился сомнениями с профессором. Он ответил, что почёл бы за честь предложить мне спеть «Аве Мария» в церкви Св. Ксавьера, где он сам играл на органе. Это один из самых популярных залов города, и в церковном хоре тут поют выдающиеся мастера вокала. Я пришёл на службу и исполнил предложенные мне партии к немалому изумлению всех присутствующих».
Единственный намёк на контакт с «миром теней» тут — упоминание о явлении «духа Рэчел» (кто она такая, остаётся неясным); об игре на фортепиано пока что, заметим, не идёт и речи.
Между тем уже через два года Шепард считался выдающимся пианистом своего времени и был профессиональным медиумом: так продолжалось до тех пор, пока у него не обнаружился новый талант — литературный. Теперь Шепард мог позволить себе жить на литературные заработки.
Что же помешало нашему герою остаться в истории величайшим музыкантом всех времён? Оказывается, собственное, более чем неожиданное и достаточно смелое признание в том, что играет и поёт он не сам: это духи великих музыкантов прошлого — Моцарта и Бетховена, Россини и Зонтага, Листа, Берлиоза и Шопена — исполняют музыкальные произведения, используя его самого всего лишь в качестве живого инструмента.