Некоторое время гости стояли в замешательстве, не зная, можно ли пробовать эту пищу, однако, подгоняемые робким взаимным примером, вскоре расселись и вкусили яств, которые оказались необыкновенно вкусными. Завершив трапезу, все расселись вокруг камина, как требовали того погодные условия. Внезапно стол с остатками пищи исчез и на его месте появился прежний, накрытый знакомой скатертью и местными блюдами. Гости, в достаточной степени утолившие голод, даже не притронулись к еде, из чего неоспоримо следует, что заморские кушанья были реальны и не являлись плодом фантазии».
Иерониму, «замужнюю даму безупречного поведения», давно уж преследовал демон, так что отец Синистрати этот фокус отнёс на его счёт. Ну а вы, дорогой читатель, кого предпочли бы иметь в доме — злого демона, накрывающего сказочный стол, или доброго домового, поедающего последний ваш хлеб?
«Живая машина» преподобного Джона Мюррея Спиэра
Идея поиска «принципа жизни» и контроля над ним давно уже вертится в самых смелых умах человечества. Но вряд ли найдётся в истории индивидуум, который двинулся бы к осуществлению её более странным путём, чем это сделал преподобный Джон Мюррей Спиэр, создатель «электрического младенца» и основатель движения «нового моторизма».
История эта, долгие годы остававшаяся погребённой в анналах американского спиритизма, представляет немалый интерес и заслуживает того, чтобы к ней вернуться — хотя бы в свете последних утверждений последователей Спиэра о том, что тот был «последним Божьим гением на земле», призванным «революционизировать общественное сознание» и «наполнить новой энергией материю — живую и мёртвую».
Мысль о создании «живой машины» — своеобразного гибрида гомункулуса с вечным двигателем — зародилась у знаменитого пастора-универсалиста Джона Мюррея Спиэра около ста лет тому назад. Стоит заметить, что первую часть своего имени наш герой заимствовал у Джона Мюррея, основателя универсализма. Более того, до самой своей смерти он утверждал, что постоянно пользуется подсказками своего покойного учителя с того света.
Открытие электричества произвело на Спиэра необычайное впечатление. Человек, подверженный суевериям и от науки безнадёжно далёкий, он тут же приступил к очень странным экспериментам с батареями из меди и цинка, всерьёз полагая, что если облепить ими, как панцирем, тело медиума, то можно будет сразу же сделать массу чудесных открытий. Идея эта настолько завладела разумом Спиэра, что он стал проявлять симптомы личностной диссоциации, а именно — с помощью «духов» предрекать самому себе величайшие открытия на этом совершенно новом пути научного исследования.
Постепенно мечты преподобного Спиэра стали приобретать конкретные очертания. Первым делом новоявленному Франкенштейну понадобилась своя Мэри. Он обрёл её в лице миссис Саманты Меттлер, жены бостонского врача, несомненно, обладавшей определёнными медиумическими способностями. Однажды, впав при ней в одно из своих «высших состояний», Спиэр произнёс буквально следующее: «Ах, как всё-таки горячо, постоянно и повсеместно миссис Меттлер любима всеми! Как прекрасно влияние, оказываемое ею на окружающий мир! Где бы ни находилась она, все тянутся к ней. Она обладает необычайной притягательной силой. Друзья испытывают к ней симпатию, которая поистине безгранична, и не существует такого подвига, на который не решились бы они ради того лишь, чтобы возблагодарить её за присутствие. Удивительное влияние этой женщины на окружающих божественно, но природа его не только религиозна — не каждому дано понять его практический смысл. Влияние её — чудесный компост (почему именно этому сельскохозяйственному термину отдал предпочтение Спиэр, остаётся догадываться), все элементы которого смешаны и переплетены, что обеспечивает этой женщине сильное и весьма прилипчивое воздействие. Сей медиум (здесь уже Спиэр говорит о себе) призван высшими силами к тому, чтобы мудро проинструктировать эту женщину в отношении её истинного предназначения. Ей предстоит новая прекрасная миссия, истинный смысл которой будет открыт завтра, в десять часов утра. Пусть в назначенный час эта женщина пребывает в состоянии полного умиротворения».
Итак, время «откровения» было сообщено и, очевидно, подействовало как внушение; льстивые комплименты с обещанием «новой прекрасной миссии» смели последние барьеры благоразумия в психике впечатлительной дамы. Миссис Меттлер преисполнилась величайшим волнением и имела к тому все основания. Она и прежде ни на секунду не сомневалась, что впадая в транс, даёт «право голоса» мёртвым. Теперь же духи обратились к ней лично, да ещё и при посредстве знаменитого проповедника, пользовавшегося уважением окружающих.