Эта мысль его отрезвила. Он не может злиться на них из-за какой-то девчонки, тем более человечки. Наверняка опять какая-то магия. Злость снова подняла свою уродливую голову, но уже на девушку.
Она тем временем, утолив первую жажду, вымыла руки и еще пару раз попила воды, но уже с ладоней. Сняв коричневый рюкзак, поставила его рядом и начала расстегивать куртку. Это у нее рубашка вокруг шеи повязана? И носки на рюкзаке висят!? Сумасшедшие и странные людишки.
Положив куртку на рюкзак, она стянула с шеи блузку и кинула туда же. Сняла шапку, и на спину упала толстая растрепанная черная коса до талии. Интересно, какого цвета у нее глаза? Наверняка насыщенного коричневого цвета, почти черные, как волосы. Или зеленые, как сочная трава. Да, зеленый с такими волосами смотрелся бы лучше.
Девушка сняла с себя кофту, рубашку, еще одну рубашку. Сколько же на ней одежды? Да на капусте меньше слоев, чем на ней.
И тем не менее он поймал себя на том, что с интересом наблюдает, как она снимает каждую из вещей. И гадает, будет ли еще одежда или нет. Скосив взгляд на оборотней, заметил, как те замерли и с неменьшим интересом наблюдают за ней. С трудом подавил рык, иначе девушка бы услышала его, и продолжил наблюдать.
Стянув последнюю рубашку, девушка осталась в какой-то черной полоске на широких лямках, прикрывающей лишь грудь, и вся покрылась мурашками. Кожа у нее не была светлой, словно прошлым летом она много загорала на солнце, и за зиму основной загар ушел, оставив лишь приятный бронзовый оттенок. Она умыла лицо, шею, ополоснула руки. Вода впитывалась в майку, мурашки на теле стали еще заметнее. Видар смотрел и видел, как ей было холодно, она быстро водила по себе руками. Было понятно, что ей не приятно ополаскиваться на холоде, а он даже не моргал, боясь пропустить хоть что-то. Девушка была красивой, даром что человечка. Омрачало всю эту красоту только то, что и оборотни рядом с ним это видят.
Не став надевать все слои одежды, она накинула куртку и стала стягивать сапоги. Сняв носки, покрутила руками и направила их на ноги. Было видно как прошлогодние пожухлые травинки шевелятся под потоком, теплого по всей видимости, воздуха.
Видар и остальные оборотни напряглись.
Ничего не замечая, девушка сняла носки с рюкзака и сменила их мокрыми. Видимо не такой уж сильный маг, если не хочет тратить силы на просушку вещей. Это хорошо, со слабым магом легче справиться. И хотя угрозы от девушки он не ощущал, все равно оставался начеку и просчитывал варианты.
Натянув сапоги, девушка быстро съела пирожок, попила еще воды. Встала, стягивая полы куртки, и начала оглядываться по сторонам, будто проверяя нет ли никого поблизости.
Есть, девочка. Есть.
Резко выдохнув, словно решившись, она быстро скинула куртку и потянулась к низу своей черной полоски, прикрывающей грудь.
Она что, раздеться собирается?! Внутри у него поднялся столь резкий протест, что шерсть на загривке встала дыбом. Ну уж нет! Как бы ему ни хотелось посмотреть самому, другим он смотреть не позволит. Глянув вниз, он увидел рядом небольшую ветку и резко наступил на нее, создав такой хруст, что даже глухой бы услышал.
Девушка резко вскинула голову и выхватила из-за пояса кинжал. Слишком уж ловко выхватила и черезчур привычно держала. В другой руке у нее загорелся синий, потрескивающий молниями шар.
А у него в голове в этот момент раздавался шум из трех мужских голосов:
“Видар! Ты что творишь? Все веселье испортил!”
“Какого гнарха болотного ты все запорол?”
“Да чтоб у тебя шерсть облезла! Как можно так глупо проколоться?!”
Не обращая внимания на шум в голове, он стал медленно подниматься, уже даже не пытаясь анализировать свои действия. Девушка, заметив движение сверху родника, сразу посмотрела на него. Голубые. Ну кто бы мог подумать ‒ голубые, как лед, глаза.
Он начал спускаться, огибать родник по кругу, не отрываясь от девушки. Она смотрела на него округлившимися глазами и часто дышала. К сладкому аромату яблок и трав прибавился горький запах страха. Видар скривил на это морду.
Остальные оборотни тоже показали себя, и запах горечи еще больше разлился по воздуху. Оглядевшись и поняв, что ее окружили, она погасила шар. Медленно подняла руки выше, продолжая в одной из них держать кинжал.
‒ Я не желаю вам зла. Просто вынуждена была идти через болото. Я пойду по границе и спустя два дня покину ваши земли.
Видар чуть не заурчал от этого голоса. Мягкий, словно кроличий мех, с легкой хрипотцой и чуть дрожащий от страха. Но за этой мягкостью чувствовалась и сила. Голос был четким, и в нем была слышна тонкая сталь, словно девушка часто раздавала приказания, не сомневаясь, что их выполнят.
Этот голос хотелось слушать. Видар сделал еще шаг и переступил через тонкий ручей, приближаясь к девушке. Та еще больше распахнула глаза и отступала от него. Даже несмотря на горький запах страха, аромат спелых яблок все еще отравлял воздух. И он с удовольствием вдыхал этот яд, наполняя им легкие.
Ближе. Он должен быть еще ближе, чтобы не чувствовать ничего кроме сладких яблок на цветущем лугу.
Глава 10
Страх и постоянное напряжение незримо присутствовали рядом, давили на разум. Приходилось выверять каждый шаг, и каждый раз, наступая на мох, бояться, что сейчас ты провалишься, и этот шаг станет последним. Оглядываясь по сторонам и видя перед собой лишь болотную пустошь, кто угодно впадет в уныние.
С утра Лане казалось, что лес достаточно близко, но она шла гораздо медленнее, чем вчера, и сколько бы ни смотрела вперед, эти проклятые деревья не желали приближаться. Ночью она разве что с божественной помощью смогла пройти такой большой отрезок и не утонуть в трясине. Повторять этот подвиг она не желала, опасаясь, что ее удача на этом закончилась.
Лана прошла больше половины пути до леса, когда солнце начало садиться. Можно было бы поднажать, но тогда она оказалась бы в лесу уже затемно, и пришлось бы искать место для сна в ночи. Наткнуться на хищников, или, еще хуже, оборотней, ей не очень хотелось. Лучше будет пойти с утра с новыми силами. И она решила заночевать на болоте.
Когда солнце уже село, но еще освещало небо, она как раз наткнулась на одну подходящую полянку, правда из трех близко стоящих сосен. Наломав лапника, покидала его на корни. Втиснувшись в небольшое пространство между деревьев, уселась в импровизированное гнездо. Перекусив одним пирожком, достала из рюкзака пару пышных юбок, имевших по два и три слоя ткани. Накинув одну юбку на другую, она залезла под слои дорогой ткани, и, свернувшись клубком, попыталась расслабиться и согреться.
Когда Лана оперлась плечом о ствол дерева, у нее мелькнула мысль, что она портит о кору ткань. И тут же посмеялась над собой. Она, голодная и замерзшая, идет по бескрайнему болоту, не известно, сможет ли вообще дойти, а ее беспокоят зацепки на юбке. Как это… по-аристократски.
Проснувшись с утра от зверского холода, она перекусила и снова отправилась в путь. Деревья наконец-то стали приближаться. Боясь, что, увидев близость цели, она может поторопиться и оступиться, Лана старалась смотреть себе под ноги. Физическое и моральное истощение давали о себе знать. И чтобы хоть как-то поднять себе настроение, Лана, уже наплевав на все душевные болезни и диагнозы, стала вслух перечислять, что она сделает, когда окажется, наконец, в цивилизации. Она понимала, что разговором сбивает себе дыхание, но слушать звенящую тишину болота уже не было сил.
И как же приятно было вслух представлять горячую ванну с ароматными маслами. Еще она не пожалеет денег и купит себе сорочку из тончайшего адамантского шелка. И после многочасовой ванны завалится в ней на мягкие перины с чистым бельем. Вскоре желудок снова заурчал, и она стала перечислять блюда, которые обязательно съест. Рыба, всевозможные мясные деликатесы, напитки, десерты. Где-то после штруделя она почувствовала, как сапоги перестают пружинить по мху.
Боясь поднять голову, сделала еще пару шагов, и, когда под ногами уже точно была твердая земля пригорка, она рискнула поднять взгляд. Деревья. Перед ней были огромные толстые стволы, уходящие вверх по холму. От облегчения ноги у нее подкосились, и она рухнула набок.