— Раз он твой родственник и сын короля, хоть и лжец, мы пощадим его. Спеши, мальчишка! Пока я не передумал.
Оуэн поклонился, чуть не вытерев носом пол. Он мрачно посмотрел на меня и поспешил прочь из зала. Вот и благодарность.
Я повернулась к Кадваллону, подошла к трону и поклонилась.
— Спасибо за защиту и поддержку, храбрый король. Уверена, вы лишились бы многих проблем, если бы отдали меня моему отцу или бывшему мужу.
Кадваллон улыбался от уха до уха.
— И пропустил бы веселье? Нет, я хочу мешать тем, кто хочет вредить дочери Старых племен, особенно такой хорошей, как ты.
Я чуть покраснела, не привыкшая к таким комплиментам. Кадваллон любил есть и бороться больше всех королей, каких я знала, но он был самым добрым из всех правителей. Мне повезло с таким другом.
Лошадь Оуэна заржала снаружи, звук копыт затих вдали. Мы с Артаганом прошли к зубчатой стене и смотрели, как уносится его конь, пыль оседала за ним в свете заката. Мы были тут одни, и я заглянула в синие глаза Артагана, словно видела его впервые. Ветер трепал наши волосы.
— Ты вытащил меч раньше, чем твой отец ответил гонцу. Ты бы не позволил им забрать меня, даже если бы твой отец согласился?
— Моя верность, как и мое сердце, принадлежат только одной госпоже.
Он взял меня за руку и поцеловал мю ладонь. Его губы были нежными, как лепестки розы на моей коже. Словно удивившись своей прямоте, он извинился и ушел в главный зал. Я еще не видела, чтобы смелый Блэксворд так смущался перед кем-то, еще и передо мной. Смелый дурак. Он боролся с воинами, которые пытались украсть меня, но боялся сильнее моего ответа. Я улыбнулась.
Следующим утром я проснулась рано. Я расчесала волосы перед зеркалом и попросила Энид принести кое-что от слуг. Я смочила ладони в миске с розовой водой, оттерла ногти и зубы, смыла грязь с лица. Энид вернулась с вещами, которые я попросила, и хмуро посмотрела на меня.
— Я воин, а не фрейлина. Зачем вас все эти мелочи?
— Немного румянца для щек и лаванды в волосы.
— Айе, и платье как для аристократки. Это принадлежало леди замка.
— Кому? Матери Артагана?
— Нет, одной из других жен Кадваллона. У него их было много.
Она вручила меня платье, зеленое с золотыми узорами. Чуть запылилось, но я вытряхнула его и разгладила руками. Оно подошло мне, чуть обтянуло изгибы, и вырез оказался низким. Энид вскинула бровь, пока я укладывала темные локоны.
— Готовитесь к чему-то особенному?
— Сегодня Майский день, начало лета. В Дифеде девушки всегда наряжаются в этот праздник.
— Не для особенного мужчины?
Она сверлила меня взглядом в зеркало. Несмотря на брешь, что росла между нами за последнее недели, это за миг пропало. Она была простой, напоминала парня, но все же любила мужчину. Я не успела ответить, а за окном стало слышно лошадь.
Артаган смотрел в мое окно с каштанового коня. Мерлин! Тот самый жеребец, что провез нас через глушь. Артаган сидел в седле гордо, на нем был камзол и шерстяной килт, что доставал ему до колен. Его голые руки и ноги сжимали зверя под ним. Его синие глаза сияли, как кристаллы.
— Миледи, жители поднимают майское дерево. Им нужна королева Майского дня для праздника.
Он протянул руку к окну, улыбка озарила его бритые щеки. Энид хмурилась, но я улыбнулась Артагану. Я приподняла юбки и побежала по коридорам и ступенькам, огибая слуг. У дверей замка я замедлилась.
Лучше не выбегать так спешно. Я подошла к Мерлину размеренным шагом, похлопала по гриве коня. Артаган смотрел на меня, на мою фигуру в одолженном изумрудном платье. Он залепетал:
— Бранвен, ты выглядишь… выглядишь так…
— Ты предложишь мне прокатиться или нет? — я хитро улыбнулась.
Он усмехнулся и поднял меня в седло за ним. Артаган сжал пятками бока Мерлина, мы помчались от стен крепости в поля у леса. Жители деревни махали нам, все были в самых ярких нарядах. Они лили на поля молоко и мед, праздновали солнечное начало лета. Я радостно вопила, пока мы мчались вдоль реки быстрее ветра. Я крепко обвивала Артагана руками, он замедлил коня у берега реки.
Артаган закрыл глаза и глубоко вдохнул запах леса. Он прочитал кое-что, словно из далекого воспоминания:
— Я разным был:
Мечом для врагов,
Щитом для друзей,
Струной в арфе любви.
Я плакал с небом,
Я был мерцающей звездой в сумерках,
Руной на древнем дубе,
Ребенком, рожденным из первого поцелуя.
От его слов моя кожа гудела, что-то затрепетало во мне. Я смотрела на него долго в тишине, мои руки все еще обнимали его. А потом я обрела голос.
— Это прекрасно. Не думала, что ты — поэт.
— Воин-поэт, — исправил он с улыбкой. — Это сочинил не я. Это пел Тализин, великий бард, это одна из моих любимых.
Он умудрялся удивлять меня снова и снова, в этот раз поэзией. Многие люди леса знали непристойные песни, но какие знали песни барда Тализина? Тализин был известен как величайший поэт и мудрец Уэльса при короле Артуре. Артаган произнес эти строки так, что старый друид гордился бы.
Мое сердце забилось быстрее, я склонилась к нему.
— Я хочу поблагодарить меня за то, что ты привел меня в Свободный Кантреф, за то, что ты спас мою жизнь.
— Ты спасла меня, помнишь?
Я улыбнулась от его игривости.
— Я все еще так мало о тебе знаю.
— Что ты хочешь знать?
— Где ты родился, о твоей семье, твои любимые песни, что ты любишь читать. Ты читаешь?
— Ого, нельзя только открыть мою жизнь и начать чтение с середины.
— Ты уже так много знаешь обо мне, о моей семье и прошлом. Это честно.
Мы спешились и шли бок о бок вдоль реки среди высокой травы. Мерлин щипал траву за нами, а так мы были одни. Крепость отсюда смотрелась как маленькая модель замка, зеленые вершины виднелись вдали.
Артаган взял меня за руку. Мои пальцы согрелись в его руке, по коже побежали мурашки. Он вздохнул.
— Я вырос в деревне неподалеку. Моя мать растила сестру и меня.
Один раз он упоминал сестру, ее забрали саксы, как мою маму. Мы потеряли так много из-за варваров, и я не хотела говорить о печальном. Я погладила его руку.
— Ты еще не рассказывал мне о маме.
— Она редко покидает дом, почти правит деревней. Она все еще строго придерживается обычаев Старых племен.
— От нее у тебя такой красивый вид?
— От нее у меня точно упрямство. И понимание, что верно, а что нет.
Я остановилась, отвернулась от него, пока наши пальцы были переплетены. Что верно, а что нет. Моя жизнь так изменилась за последние месяцы, что грань между добром и злом размылась, я не могла различить их. Я ослушалась отца и мужа, разорвала связи. Я осталась верной себе. Если бы я осталась кобылицей для Моргана и пешкой отца, я бы предала себя и не вынесла этого. Но от моих поступков страдали столько людей. Мои глаза слезились. Артаган коснулся моей мокрой щеки.
— Что такое?
— Энид права. Я только принесу разрушение Свободному Кантрефу, если останусь. Рано или поздно люди здесь пострадают от гнева Моргана за то, что укрыли меня. Я должна уйти.
— Куда? Здесь ты в безопасности. Здесь ты можешь оставаться.
— Я забочусь о людях здесь, но только побег их спасет.
— Люди здесь любят тебя. Это ничего для тебя не значит?
Он склонился, притягивая меня ближе. Мои ладони легли на его грудь, его сердце колотилось рядом с моим. Я приоткрыла рот, чтобы заговорить, но слов не было. Совсем. Он вытер мои слезы большим пальцем, мы смотрели друг другу глаза. Наши губы соприкоснулись, и я сдалась.
11
— Всадники у ворот!
Энид ворвалась в мою спальню, факел сиял в коридоре. Мы с Артаганом сидели на моей кровати с несколькими открытыми книгами, мы читали в свете огня. Женщина прищурилась, поражаясь, что мы сидели вдвоем за пыльными старыми книгами.