Я выбралась из мешка, что был на моей голове, и вдохнула, стараясь не привлечь внимание врагов. Не меньше дюжины всадников скакали вдоль телеги. Их было слишком много, чтобы сбежать, даже если бы была свободна и не в пути в безлунную ночь. Хриплый голос сэра Оуэна доносился в темноте, он отдавал приказы. Я сжалась.
Я пощадила его, когда король Кадваллон хотел казнить его. Я хотела заслужить родню, хоть и дальнюю. Глупость девочки, королевы так не делают. Оуэн схватил меня и вез к отцу, продавшему меня Королю-молоту. Но больнее было вспоминать искаженное лицо Ахерна. Как ты мог, брат? Что заставило верного стража выдать меня врагу? Он был все это время шпионом, предателем? Я плакала без слез и звука, тело устало.
Среди всадников Ахерна не было. Он с ними не поехал. Он, наверное, забрал серебро и ушел восвояси. Но Ахерн не хотел монет и почестей, пока служил мне. Он снова и снова спасал меня от саксов, помог сбежать от короля Моргана. Он мог предать меня тогда и много раз после. Почему сейчас? Что изменилось? Мои кулаки дрожали. Правда оставалась одной. Он продал меня в рабство.
Артаган не успокоится, пока не найдет меня. Он и его люди проверят ад и воды, лишь бы вернуть меня. Мои губы дрожали. Но как муж узнает о том, что меня схватили? Он сделал Ахерна сенешалем замка. Никто не поднимет тревогу. Никто не видел, что злодеи забрали меня, Ахерн придумает, как скрыть правду. Даже сейчас мой любимый Артаган мог не знать, что я в опасности. Он мог сидеть у огня и думать, что я пошла помогать женщине с родами. Никто не будет подозревать, если я буду отсутствовать часами или днями. Отец уже бросит меня за решетку в Дифеде к тому времени.
Телега резко остановилась. Моя голова ударилась о доски, я заскулила, прокусив губу. Древко копья ткнуло меня в спину. Оуэн возвышался надо мной.
— Проснулась, принцесса? Выход!
Его люди ослабили путы так, чтобы я могла выбраться из телеги на холодную землю. Кровь была на лодыжках, где веревки расцарапали кожу. Я прошла, хромая, к дереву, прижалась спиной к стволу. Люди Оуэна встали в стороне, он задрал мое платье кончиком копья.
— Меж твоих ног — богатство. Не думай, что родство помешает мне взять тебя, принцесса. Ты — наследница королевства Дифед. Тот, кто на тебе, сидит на троне.
В горле пересохло, он зло улыбнулся. Он не мог говорить серьезно! Оуэн был бастардом отца, в наших венах текла одна кровь. Я инстинктивно сжала ноги, но Оуэн разделил их древком копья. Я старалась говорить спокойно. Вести себя уверенно, как королева. Только это оружие у меня осталось.
— Я беременна. Я с внуком короля Вортигена.
Оуэн оскалился, посмотрев на меня с подозрением.
— У него много детей, бастардов и прочих.
— Но нет внука или внучки, рожденных рожденной наследницей. Какими бы ни были чувства отца ко мне, он хотел бы здоровья внуку. Ребенку, что во мне.
— Врешь!
— Спроси Ахерна, если не веришь.
— Он ушел! Он не поехал с нами.
Оуэн отвернулся с отвращением, расхаживал в темноте. Его люди поили коней у ручья, пока остальные чинили колесо телеги. Мы, похоже, миновали половину гор. Оуэн не будет прохлаждаться на этой поляне. Он будет гнать людей на всей скорости к Дифеду, зная, что меня могут украсть по пути так же легко, как он вчера украл меня. Моей надеждой было лишь убедить Оуэна, что ребенок в моей утробе для короля Вортигена важнее золота. Может, так и было. Хорошо, что отец сейчас не мог это опровергнуть.
Сэр Оуэн занес копье к моему животу, хмурясь. Я подавила улыбку. Несмотря на его гадкие желания, я посеяла сомнения в его голове. Оуэн поднял копье к моему лицу.
— В телегу! Нам нужно много сделать по пути домой, сестра.
Телега поехала вперед, как только я опустилась на сено. Я провела большим пальцем по животу, баюкая жизнь во мне. Я успокаивала ребенка и себя. Казалось, звезды кружились наверху. Какой бы ни была судьба в королевстве отца, я не дам навредить ребенку. Если матери Свободного Кантрефа и научили меня чему-то в осаде Аранрода, так это тому, что одна мать, защищающая детей, была не хуже десяти воинов. Да придаст мне сил Дева.
Я задремала в телеге, гром доносился из-за холмов. Я села и моргала в тусклом свете. Всадники тоже услышали и остановились. Лошади! Оуэн закричал своим людям:
— Не дайте забрать ее! Если бой пойдет не так, перережьте ей горло!
Я прижала ладонь к горлу, пальцы дрожали, я боялась и за свою жизнь, и за жизнь во мне. У этого бастарда Оуэна вообще есть сердце? Его воины не успели ответить, полетели стрелы.
Несколько стрел нашли цель, сбили копейщиков с коней. Мое сердце забилось быстрее. Редкие лучники в Уэльсе могли так стрелять в темноте. Прибыли лучники Свободного Кантрефа.
Артаган проревел, разбивая ночь. Как-то он оказался здесь! Раздался пронзительный боевой клич Энид, потом Кинана и Эмрюса, загремела сталь. Силуэты темных фигур боролись вокруг телеги, воины Дифеда бились с лучниками Аранрода. Тени мелькали на узкой дороге.
Оуэн бросил копье, и сталь задела мою щеку. Я охнула от жжения, ладонь коснулась правой скулы и была красной. Я скатилась на землю, связанная и в крови. Оуэн смотрел на меня огромными глазами в бледном свете луны. Он вытащил нож из-за пояса и побежал ко мне, чтобы закончить дело.
Я тянула за веревки, запястья кровоточили. Нет, нет, нет! Я впилась в веревки зубами, но они не поддавались. Оуэн прижал ладонь к моей щеке, провел большим пальцем по ране. Я скривилась от боли. Нож вспыхнул в его кулаке.
Я была связана, как ягненок на заклании, огонь вспыхнул во мне. Я ударила его головой, билась как загнанный зверь. Я укусила Оуэна. Он взвыл в звоне металла. Вкус крови наполнил мой рот. Оуэн отпрянул, его нож выпал на землю. Я перекатилась на бок, схватила нож и принялась резать веревки.
Оуэн отшатнулся, держась за голову. Ослепленный от боли, он бродил рядом, пока я резала веревки. Путы ослабли на ногах и руках. Я вырвалась и бросилась на него с ножом. Пора ему отведать своей стали.
Я ударила его по лицу, но Оуэн стукнул меня по челюсти. Я отшатнулась от тяжелого удара. Оуэн отступил в лес. Я пошатывалась на четвереньках, боль заставила выронить нож. Я не могла найти кинжал, шарила по земле в поисках оружия. Рука схватила меня за плечо.
— Бранвен! Ты в порядке?
Сердце замерло, а потом я увидела лицо Артагана. Я обвила руками его шею и прижимала его к себе, и его сердце билось о мои ребра. Бой вокруг нас затих. Только воины Свободного Кантрефа окружали нас во тьме. Артаган тяжело дышал и вытирал кровь с длинного меча. Я ощупала его грудь ладонями.
— Я в порядке, — он посмотрел на кровавый порез на моей щеке. — Боже, что они с тобой сделали?
— Ответ они уже получили. Это был Оуэн из Дифеда, один из бастардов отца.
— Знаю, Ахерн рассказал мне.
— Ахерн? Не понимаю. Он же…
— Предал тебя. Он сам рассказал мне. Признался почти сразу, как сделал это. Если бы он не сказал, мы бы не узнали о твоем плене, пока не было бы слишком поздно.
— Он сказал, зачем меня предал?
— Спросишь у него сама. Он в подземельях Аранрода.
Артаган нахмурился, стиснул зубы. Он, наверное, с трудом сдержался, чтобы не убить Ахерна, узнав о моем похищении. Я прижала губы к его щеке, Артаган оттаял и поднял меня на свою лошадь. Он забрался на Мерлина за мной, обхватил меня за пояс. Я кипела.
— Оуэн сбежал.
— С одним глазом, думаю, — ухмыльнулся Артаган. — Ты попала по нему лучше, чем он по тебе.
— Мы с дифедской стороны гор. Их тут может быть много.
— Тогда поспешим в Аранрод.
— Не так быстро, любимый. Я хотела сказать тебе в лучшее время, что ты должен знать. Я беременна.
Грудь Артагана напряглась. Тени скрыли его лицо, он сидел как статуя в седле. Я прикусила губу, ожидая его ответ. Может, стоило дождаться, пока мы вернемся в замок. Но я не буду рисковать беременностью на ухабистой дороге, не сказав правду. Может, Артаган вспомнил детей Рии, жестокую судьбу, что их постигла. Я надеялась, что он обрадуется наследникам. Но он родился бастардом, так что детство его могло быть не лучшим. Я коснулась его щеки.