Валя была удивлена и одновременно обрадована такой похвалой.
— Вы, наконец, помирились?— спросила она.
— Я не люблю быть соперником. Или первый, или сходи с дороги. Только так. На этот раз — первый раз в жизни!— я признаю себя побежденным.— В его голосе звучала горечь.— Не думай, что для меня это просто сделать... А еще больше — признаться тебе... Ты умница, должна все понять...
Внезапно глухой выстрел где-то впереди прервал их разговор. Взлетела ракета.
Не успела ракета погаснуть, как Сандро уже лежал на снегу у дороги за пулеметом.
Сумрак, еще более густой после яркого света, снова окутал землю, но тут опять взлетела ракета, и вслед за ней прогремело несколько выстрелов. Над головой засвистели пули. До Вали донесся голос Бессмертного: «Поворачивай назад!» Сам он, с трудом сдерживая испуганного коня, крутился на месте, ожидая, пока сани повернут назад. Рядом застрекотал пулемет Сандро, и это немного успокоило людей.
Немцы, находящиеся, видимо, в засаде, побоялись подпускать к себе партизан и открыли огонь издалека.
Сандро и Бессмертный, прикрывавшие отход всей группы, скоро догнали своих.
И помчались кони... Ветер свистел в ушах, людей засыпало снегом. Сани, как легкую лодку на бурном штормовом море, бросало из стороны в сторону, они подпрыгивали на ухабах и несколько раз чуть не перевернулись.
Впереди показалась деревня, возле которой отряд останавливался два часа назад. Начинало светать. Ясно вырисовывались заваленные снегом постройки, чернели за хатами голые ветви садов.
Партизаны одним махом проскочили деревню и только выехали из нее, как неожиданный винтовочный залп заставил их остановиться. Со стоном упал раненый конь, затрещала оглобля.
Но замешательство прошло, и группа Бессмертного решила обороняться, ибо покидать деревню и принимать бой в поле, не зная сил противника, было рискованно. Прорываться же в лес через болото, которое редко замерзало и было на виду, тоже не имело смысла.
Начинался бой. Половина людей осталась в этом конце деревни, остальных Бессмертный послал в другой, чтобы не дать немцам ворваться с той стороны, так как теперь он понимал, что и первая группа противника, с которой они столкнулись вначале, и эта выполняют одну задачу.
Вскоре и с противоположного конца деревни донеслись выстрелы. Фашисты, видимо, знали силы партизан и надеялись, что те долго не продержатся. А может, они боялись, чтобы партизаны не сбежали каким-нибудь чудом, не расплатившись за взорванный мост?
— Спешенные всадники...— со злостью процедил сквозь зубы Бессмертный, целясь в переднего немца. Выстрел. Тот упал, снова вскочил на ноги и тут же растянулся на снегу. К нему подползли двое, партизаны дружно ударили по ним. Один немец застыл на месте, другой начал медленно оттаскивать назад раненого.
Метрах в трехстах позади гитлеровцев чернел табун лошадей — не менее двадцати.
Справа и слева от Бессмертного потрескивали партизанские автоматы. Сам командир менял уже второй диск.
— Хлопцы, считайте патроны!— крикнул он своим.— А то нас голыми руками возьмут.
— Обожгутся, товарищ командир,— пробасил один из партизан, худой, моложавый с виду Язвицкий, пришедший в партизаны прямо из полиции и еще не снявший своей черной шинели.— Они бы рады были взять нас живьем, да черта лысого...
— Ну,— прервал его Бессмертный.— Ты уже помирать собрался. Жить надо!
Наступило утро. Ветер немного стих, но мела поземка, засыпая глаза, леденя руки и лица.
Бой затягивался. Стреляли и в том конце деревни. Трудно было угадать кто — свои или фашисты. Но когда застрочил пулемет. Бессмертный сразу улыбнулся Вале.
— Узнаешь голосок? Это Сандро...
Бессмертный уже понял, что они попали, возможно, в случайную, но хорошо расставленную западню, и что вырваться из нее удастся немногим. Он уже каялся, что разделил группу на две части — надо было всем вместе попробовать прорваться, а теперь об этом нечего и думать. Немцы будут все туже затягивать петлю.