Роза тянулась к знаниям. Конечно не так сильно, как сама Гермиона в студенческие годы, но тем не менее. Лекции и семинары девушка старалась не пропускать, да и вообще первая половина дня у нее всегда была отведена под учебу, в какой бы форме та не существовала. Квиддич так же присутствовал в жизни мисс Уизли. Могла ли она посрамить честь отца, на которого хоть и злилась, но которого уже простила. Но и конечно обязанности старосты, которых с момента появления в школе директора Снейпа слегка прибавилось.
Про Гермиону с головы до ног погруженную в работу и говорить не приходилось.
Довольствуясь малым, каждый день мать и дочь скрупулёзно докладывали друг другу о всех событиях, которые случались в их жизнях. Иногда этих событий было много, иногда нет.
Удивительно, но опасения Гермионы относительно Снейпа как директора, оказались напрасными. Роза отзывалась о нём исключительно с положительной стороны и даже, порой, восхищалась им. Про «сложный» характер этого человека девушка обмолвилась лишь однажды, да и то живо нашла объяснение внезапной вспышки ненависти у «замученного», как она выразилась, человека. После этого высказывания Гермиона окончательно убедилась в своих догадках, что вокруг Снейпа опять твориться нечто таинственное и загадочное.
Хьюго тоже писал матери. Женщина была рада узнать, что сын изменил своё решение относительно школы. Теперь, когда у него появились новые друзья, опасения и страхи исчезли. Парень восхищенно перечислял все чудеса замка, заставляя Гермиону вспоминать и свои первые годы в школе.
Со стороны учебы парнишка тоже радовал. У него вдруг появилась тяга к знаниям. И что-то подсказывало Гермионе, что это заслуга кого-то из учительского-преподавательского состава.
«Хоть здесь все в порядке, не то, что в этом гадюшнике со старыми маразматиками».
Гадюшником она в сердцах называла министерство. Знакомство с коллегами, первые ошибочные выводы. Тайник Снейпа, который она все же удосужилась открыть неделю спустя, предоставил ей более правдивую информацию об этих людях. Вырезки из прессы, колдографии, ксерокопии документов и личные умозаключения волшебника наглядно демонстрировали Гермионе, как легко можно обмануться в отношении с людьми, особенно высокопоставленными. Самые безобидные на первый взгляд люди могли нанести больше вреда, чем мрачные и прямолинейные сволочи. Поговорка «Молчание — золото» — стала её новым девизом.
Так проходили дни. Незначительные поручения министра она выполняла четко. Больше молчала, присматривалась. Если кто-то задавал ей неудобные вопросы, всегда ссылалась на Кингсли Бруствера, давая понять окружающим её коллегам, что она лишь мелкая сошка. Однако вскоре этой её игре был положен конец.
Итак, очередная неделя началась вполне мирно. Утро было на редкость тихим и спокойным. И вот это спокойствие очень напрягло Гермиону. Каким-то шестым чувством женщина чувствовала подвох, приготовленный ей судьбой. Ворвавшийся в кабинет клерк, подтвердил её опасения.
— Вас срочно вызывают на совет.
— Совет? Какой совет? Понедельник ведь, а советы собираются по средам. — бормотала Грейнджер, машинально закидывая папки с документами в свою волшебную сумку.
— Мне велено передать. — пожал плечами парень. — Поторопитесь, у Вас всего пара минут.
Вслед за клерком в кабинет заглянул Кингсли и с порога заявил, что ей сегодня придется сделать доклад на тему прав и свобод всех униженных и оскорблённых. Возражения не принимались.
- Столкновения волшебников, магических существ, тварей и даже маглов. Маглов. - возмущался министр, наперед зная, что Гермиона работает над этой темой, и даже успела опубликовать свои труды и изыскания в некоторых приличных изданиях. - Ты просветишь этих недоумков. Ты заявишь о себе. Ты станешь моим протеже.
Грейнджер, про которую все забыли на долгих пятнадцать лет, подсунул ему под нос мастер Принц. Вроде как вопрос про ее персону никогда и не всплывал раньше, но с тех пор, как Кингсли стал настаивать на возвращении Снейпа как директора, у того нашлось сразу множество желаний. Уж если и продаваться, то дорого.
Так, за своё руководство школой и шпионаж за подрастающим поколением Снейп потребовал значительное денежное вознаграждение, разрешение на использование запрещенных препаратов, возможность использования нескольких палочек одновременно и ещё кучу различного рода привилегий. А когда в его жизнь ворвалась несчастная Грейнджер, которой просто необходима была смена обстановки, он просто до кучи выпросил у министра магии взять её под своё крыло, напирая на то, что мозги мисс Грейнджнр и её статус героини будет весьма к месту.
Но терпеть при себе безынициативную протеже Кингсли не желал, а Гермиона не спешила действовать. И вот сегодня подвернулся случай расставить приоритеты мисс Грейнджнр по местам.
Будь, что будет. — размышлял престарелый министр. Она огласит своё мнение, и этого для начала хватит. А потом всё пойдет, как по маслу. А если вдруг струсит — то уйдет и не вернется.
— Зачитаете Ваши труды, мисс Грейнджер. — настойчиво пробубнил он над самым ухом женщины и слегка подтолкнул её на кафедру. — Вас будут слушать. Вас услышат. Действуйте.
Он ретировался слишком быстро, оставив её под пристальными взглядами коллег. Но и что ей оставалось делать, если не импровизировать. Она собралась с духом и встала за кафедру. Ей было ужасно не уютно. Коленки тряслись и ей даже казалось, что как только она начнет говорить, ее голос будет похож на блеяние. Тут она ошиблась.
— Добрый день, уважаемые члены совета. — медленно, растягивая каждое слово, чтобы не сбиться, начала она. — Сегодня мне выпала удивительная возможность познакомить Вас с моими трудами в области уклада жизни магических существ. Ведь насколько я смогла понять мистера Кингсли Бруствера, она кинула на начальника недобрый взгляд, именно из-за этого здесь собрались все достопочтенные министры.
Зал загудел, когда Гермиона сделала незначительную паузу, для того, чтобы извлечь из сумки свои записи, и тут же замолк, когда она твердым, холодным, с металлическим отзвуком голосом, так не свойственным ей, начала зачитывать свои выкладки. Без лишних подробностей, кратко и по существу она изложила суть своих изысканий и сделала заключение, которое шло вразрез с планами большинства министров касательно всего этого дела.
— Я несомненно буду заниматься проблемами магических существ, но с тем лишь условием, если последние сами попросят меня об этом. Я не буду лезть в души к существам, которые привыкли к своему укладу жизни. И в то же время я не позволю человеческой глупости принижать их достоинства. — гордо заявила она, а потом в очередной раз кинув гневный взгляд на Кингсли, обратилась к нему:
— И я не стану танцевать под дудку министров, которые готовы сожрать друг друга при первом возможном случае. Но мне интересно будет поработать с Вами на благо общества, если только это будет дозволено мне.
Она сгребла свои записи в сумку, перекинула её через плечо и покинув кафедру, направилась прямиком к довольному Кингсли, который вовсю рукоплескал ее выступлению с сидящими рядом коллегами.
— Что ж. — министр магии поднялся со своего места, обращаясь ко всему залу. — Мисс Грейнджер доказала свою заинтересованность нашей работой. Думаю, нам следует учесть её мнение и дать возможность заниматься делом, к которому она проявляет такой интерес. И в последующем, я очень надеюсь уважаемые министры, мы дадим этой женщине зеленый свет. Она заслуживает этого.
Час спустя, после выступления ещё нескольких кандидатов, Кингсли и его подопечная спустились к нему в кабинет. Министр был удовлетворен. Грейнджер не дурно справилась с нестандартной ситуацией. Зато Гермиона была растревожена не на шутку. Она искренне удивлялась, почему шеф не сообщил ей заранее о предстоящем выступлении. Ведь другие кандидаты были подготовлены куда лучше неё, а значит имели такую возможность. На это вопрос Кингсли ответил: