Девушка, облаченная в свое ночное платье, что оголяло её стройные плечи и ключицы, рассматривала танцующего на её ладони черного мотылька. Сестра не обратила внимания на мужчину, но уже знала, что он здесь, так нерешительно проходит в её комнату.
-В чем дело? В детстве ты буквально забегал сюда, Томас, а сейчас крадешься, как вор, - проговорила Люсиль, не сводя глаз с мрачного насекомого, который продолжал свой танец, хлопая крупными крыльями.
-Детство уже давно кончилось, Люсиль, - угрюмо ответил Шарп, невольно бросая взгляд на стол, где лежала связка ключей от комнат Аллердейл Холла.
-Но ты по-прежнему мой брат, а я - твоя сестра, и мы должны защищать друг друга, как когда-то клялись в детстве. Или ты хочешь отказаться от своих слов?
-Я никогда не откажусь от своих слов. Никогда, - твердо сказал Томас, оскорбленный такими сомнениями сестры в его любви. -Люсиль, я прошу лишь, чтобы ты оставила Шарлотту в покое. То, что произошло с ней за эти два дня, не случайно. И ты, и я знаем об этом.
-Она охотно заходит в комнаты, в которые нельзя заходить, и охотно открывает двери, которые нельзя открывать. При чем же здесь я? - девушка вскинула на брата удивленный взгляд.
-Это доведет её до безумия. Она не должна знать, а ты заставляешь её окунуться в прошлое. Зачем тебе это?
-А что ты хочешь от неё?! - Люсиль отмахнулась от кружащегося у её ладони мотылька, отбросив его в сторону, словно надоевшего слугу. Она резко встала с постели и устремила на Томаса яростный взгляд, который ничуть его не испугал. -Зачем она тебе нужна? Что она может тебе дать, кроме денег? Она такая же, как и Изабель, как и Энола. Ты приложил такие усилия, чтобы заставить её выйти за тебя замуж, чтобы привести её в этот дом, но для чего? Для чего все это, Томас? - её зеленые глаза искрились и, казалось, вот-вот вспыхнут ярким пламенем. Только несдержанный гнев читался на её лице, он уродовал её красоту, он уничтожал и портил её. Даже эти шрамы - один из которых был у левого виска, а второй над губой - не наносили вреда её изумительной внешности. Гнев был её самым глубоким шрамом - шрамом её души.
-Неужели нам было плохо вдвоем, Томас? - девушка смягчилась и положила горячие ладони на щеки мужчины, с мольбой заглядывая в его глаза, которые оставались к её трепету безразлично холодными.
-Люсиль, я клянусь, что никогда не оставлю тебя. Разве я хотя бы однажды давал тебе повод думать так? - он вдруг горячо взял её ладони в свои и каждую из них прислонил к своим губам. -Сестра моя! Я люблю тебя все так же сильно и буду любить до самого последнего моего вздоха. Но и Шарлотту я тоже люблю, она - моя жена. Она не такая, как Изабель или Энола. Она внесла свет в этот дом, в мою жизнь, и в твою внесет, если ты позволишь. Не уничтожай её…
-Но ведь тогда она уничтожит меня… - задыхаясь, проговорила девушка. -И ты позволишь сделать это со мной? Ты любишь её больше, чем меня? Скажи, в чем же она лучше меня, той, кто всегда был рядом с тобой?
-Не заставляй меня выбирать между вами, Люсиль. Умоляю, не заставляй! Ты знаешь, как ты дорога мне, как я люблю тебя, ты не похожа на Шарлотту, как и она не похожа на тебя. Но я люблю вас обеих, - он внимательно посмотрел в глаза сестры и вытер слезы с её щек, убрал непослушные волосы за уши.
Лицо девушки вновь разгладилось, она приходила в себя внешне, но внутренне же распалялась ещё больше. Ревность не только обжигала её, но обуздала, заставляя согнуться под себя и диктуя, что нужно делать, заставляя возненавидеть жену брата с новой силой. Смириться с тем, что теперь она - не единственная девушка, которая нужна Томасу, для неё было невозможно. Однако она смиренно кивнула, принимая любовь брата к его жене. Она крепко обняла его, а потом тихо спросила:
-Значит, тебе от неё нужны не только деньги?
-Мне и вовсе не нужны её деньги.
…Мужа не было рядом, как и надежды на их беседу не осталось. Томас, пожелав супруге спокойной ночи, уединился в мастерской, ломая голову над причиной никудышной работы своей машины. Шарлотта же набралась смелости - ведь именно сегодня она решилась пойти навстречу тайнам этого поместья. Страх медленно перерождался в любопытство. Всем известно, что устоять перед запертой дверью невозможно, внутри непрестанно грызется назойливый червячок, побуждая поскорее отпереть замок и войти в запретную комнату. Шарлотта была далеко не исключением, ей больше всего на свете хотелось понять, что же преследует её в этом доме, что не дает ей уснуть. Неужели её собственное воображение играет с ней? Неужели оно так безжалостно пугает её? Может она сходит с ума?
Этими вопросами миссис Шарп задавалась не единожды, однако она так и остается уверенной, что её собственные глаза не могли обмануть её.
Сейчас она сидит за письменным столиком и держит над своим рисунком свечу. Она внимательно разглядывает свое творение и видит перед собой истинный призрак. Призрак женщины. И эта женщина все больше кажется её воплощением лютой ненависти к этим стенам, из которых она не может выбраться, к обитателям Аллердейл Холла, включая и новоиспеченную жену молодого хозяина. Видимо, с ней что-то произошло, что-то страшное, и свидетелями этого происшествия являлись стены этого полуразрушенного поместья. Шарлотта пыталась разгадать тайну этой женщины, она нарисовала её настолько точно, насколько смогла запомнить при первой встрече, а облик её твердо засел в памяти.
Убедившись, что никто не помешает её маленькому путешествию, Шарлотта смело отправилась в заброшенные коридоры. Она знала, что супруг не спал, и это несколько придавало ей храбрости ступить в самое сердце Аллердейл Холла. Однако те коридоры как-будто существовали отдельно от всего остального - как только Шарлотта очутилась в них, она почувствовала, будто находится в целом доме совершенно одна, лицом к лицу с мраком, тайну которого ей предстоит разгадать.
Отовсюду исходил холод, во тьме вставали странные тени, проплывали по стенам, а затем испарялись. Шарлотта за какие-то секунды прибывания здесь успела пожалеть, что вновь пришла сюда, однако что-то продолжало побуждать её касаться дверных ручек и дергать их на себя. К её великому счастью, каждая из дверей оказалась вновь заперта, и поскольку ключи были только у золовки, тот факт, что пробраться в эти комнаты невозможно, успокаивал Шарлотту и заставлял как можно быстрее покинуть это место. Она сознавала, что оказалась куда слабее, чем ожидала от себя, куда трусливее, тем не менее повернула назад и медленно направилась в спальню, но внезапно…
-Шарлотта, - пролетел чей-то шепот за спиной. Девушка остановилась на полушаге и замерла. Обернувшись и выставив свечу, она поначалу не увидела того, кто звал её, но потом отчетливо рассмотрела тень, что не спеша выплыла словно из ниоткуда и так же не спеша двигалась в сторону одной из комнат.
-Ты должна уйти… должна уйти… уйти отсюда, - женский голос шептал эти слова, как заклинание. Было ощущение, что она науськивает испуганную девушку, однако даже не поворачивается в её сторону, а продолжает двигаться своей дорогой. -Уйти отсюда, - чахлый, хриплый голос больше не шепчет, а обретает твердость.
Шарлотта не решается подать голос, ответить, не понимая, видит ли её эта женщина, бродящая по коридорам, или же нет. Однако говорившая не оборачивалась, а вместо этого остановилась у двери одной из комнат и без каких-либо препятствий открыла дверь и зашла внутрь. Как только она исчезла, Шарлотта быстро засеменила за ней на цыпочках. Более позже она поняла, что комната, куда только что вошла женщина, принадлежала леди Шарп. И никаких сомнений не оставалось теперь, что призрак матери Томаса и Люсиль разгуливает по этому дому. В этот момент Шарлотта вспомнила слова своей золовки: “Она видит все, что происходит в этом доме.” Эти слова оказались не метафорой…
Её рука медленно опустилась на дверную ручку, и, набрав в грудь воздух, Шарлотта приоткрыла дверь, но заглянуть не решилась. В этот момент по ту сторону двери стояло невообразимое существо с уродливым, окровавленным лицом, с выпученными, но вполне реальными глазами и горящими зрачками. Оно схватилось за ручку с обратной стороны и с силой дернуло её, захлопывая дверь. Шарлотта вздрогнула и буквально отпрыгнула в сторону, тяжело дыша и с широко распахнутыми глазами ожидая исхода. Однако вновь тишина взяла власть над коридорами, и больше ничего не произошло. Оставаться здесь более не было сил. Шарлотта повернулась и решила уйти прочь, однако за её спиной вдруг прокатился жуткий стон, вряд ли принадлежащий живому или хотя бы вменяемому существу. Отскочив от стен, он затих, и в момент этой тишины из пола вдруг вынырнула чья-то рука, а за ней начало показываться нечеловеческое тело. Вернее когда-то оно было человеческим, но теперь оно скорее походило на кровавую тушу, ползущую прямо на Шарлотту и непрестанно и громко стонущую. Искаженное, изуродованное лицо, казалось, билось в каких-то конвульсиях, ногти впивались в доски и царапали половицы, все ближе пробираясь к Шарлотте, в горле которой застрял целый ком. Она не могла ни кричать, ни двигаться пару секунд, но потом пришла в себя и быстро рванула прочь. Она увидела спасение в лифте, куда и шмыгнула, ловко закрыв за собой дверь и опустив рычаг вниз. Кабина начала медленно спускаться, а стоны ползущего существа все ещё слышались сверху, и Шарлотта боялась, что оно последует за ней.