Остановившись у стола, она указала на стопку книг, а затем испарилась, будто тьма поглотила свою подопечную и вновь заперла её в своем чреве до нужной минуты.
Шарлотта выдвинула старый стул с мягкой, но облезлой обивкой. Свеча была ей помощником в этом поиске того, о чем она лишь могла догадываться. Потревожив залежавшиеся книги, девушка заставила слой пыли взвиться вверх и заблестеть на скудном свете свечи. Шарлотта перебирала книги одну за другой, пытаясь найти то необходимое, из которого можно было почерпнуть ответы на так долго витавшие в разуме вопросы. Наконец в руках её оказался дневник с уже знакомой кожаной обложкой. На развороте её поприветствовало имя Энола Шарп, а вот страницы поведали наконец ту правду, которая пугает гораздо сильнее, чем шепчущие стены и удушающий взгляд призрака.
Энола лично записывала в своем дневнике каждый свой день, проведенный в Аллердейл Холле. Из этого Шарлотта выяснила, что и Энола Шиоти из итальянского города Флоренция была женой Томаса Шарпа: об этом она ясно и четко написала на первых страницах своего дневника. С каждой новой строчкой восхищение и безмерная любовь все больше сменялись какой-то усталостью, страхом и безрассудством: Аллердейл Холл произвел на Энолу довольно странное впечатление - восторг вперемешку с отвращением; Люсиль же была для неё примером подражания, которым она искренне была поражена и побеждена её холодным очарованием, находила в ней что-то похожее на собственный характер; ну а в Томасе она просто не чаяла души и была готова прожить с ним всю жизнь, но “только не в этом доме.”. Нрав этой девушки был высокомерным и несколько эгоистичным, как показалось Шарлотте. Но гораздо дурней была история, произошедшая с ней.
Страницы этого дневника словно рассказывали Шарлотте о ней самой, о её ощущениях, странностях и страхах - все описано в точности, как чувствовала она. Каждый день Энола испытывала ужас не только перед призраками Аллердейл Холла, но и перед его хозяйкой, холодная ненависть которой прокалывала, словно лед. Шарлотту нисколько не удивило то, что невестка побаивалась Люсиль - порой она сама сторонилась своей золовки, её будто что-то навязчивое отталкивало от неё, как бы она не старалась внушить себе, что они - пусть и не кровные, но родственницы.
Энола писала, что с каждым днем ей становилось все хуже: она настолько убивалась своими страхами, что не могла и секунды пробыть одна в пустой комнате, она утеряла свой стойкий характер после первых событий ночи, когда ей явилась женщина с топором в голове, а Томас же не проявлял никакой заботы по отношению к ней и бесполезно успокаивал её сухими поцелуями - все, что он мог позволить себе после свадьбы. Энола Шиоти описывала, как Люсиль нарочно запирала её в комнатах, а однажды даже натравила на неё своего песика. Леди Шарп искренне ненавидела её, и ей доставляло удовольствие пытать её такими ужасными способами - исподтишка. Отовсюду на неё смотрели глаза из того мира, и она ощущала на себе тот устрашающий взгляд, сводящий её с ума. Этот ужас и жуть, эта безразличность супруга и пакости золовки мучили её до тех пор, пока из Флоренции не пришло письмо поверенного о передаче имущества на имя Томаса Шарпа. Отношение домашних к ней изменилось в лучшую сторону… По её словам, это было лишь на короткие мгновения, но за время их истечения она успела поверить, что все это - лишь признак ещё не привыкшей к ней Люсиль и дома, который, словно подчиняется своей хозяйке. Она пишет, что догадалась о их плане: все, что происходит здесь с ней, происходит ради денег, её имущества, как наследницы. “Мое здоровье настолько отравлено, что я просто не в силах сбежать отсюда. Мне уже дали понять, что скоро моя жизнь закончится…” Написанное обрывалось на пятнадцатом апреле - в этот день Энола сделала последнюю запись, гласившую о том, что это её последний день жизни, и она чувствует это, чувствует свою погибель, так как документы уже подписала…
Дочитав последнее слово, Шарлотта вдруг ясно услышала, как где-то с боку от неё что-то упало на пол. Обернувшись и направив свечу туда, она заметила сверток, позже оказавшийся газетой. В ней-то она и прочла о том ужасном, искалеченном и израненном трупе женщины, найденной на станции почти два года назад.
Кровь зашумела в висках, когда в голове сложилась картина и все даты сошлись. Её убили… Убили из-за денег? “Томас…” - пролетело в голове девушки. Она с трудом могла поверить, что он причастен ко всему этому. Собрав газеты и дневник, Шарлотта вынырнула из библиотеки и побежала по пугающим её когда-то коридорам, которые сейчас потеряли для неё всякий ужас и теперь стали частью всеобщих страданий. Теперь ужас был гораздо ближе и гораздо опаснее, чем она думала все эти дни.
“Почему он не сказал о второй своей жене? Почему он смолчал? Почему?..”
Ночь спрятала их всех под своим темным плащом - это то самое время, когда должно все проясниться раз и навсегда. Девушка спешила к супругу как можно скорее, но все по воли судьбы получилось иначе… Путь ей перекрыла злодейка Люсиль Шарп.
Они стояли у крутой лестницы, ведущей в парадный холл, где расстелился ковер из мягкого белого снега.
-Что ты тут делаешь? - высокомерно спросила Люсиль, словно застала не такую же хозяйку этих стен и комнат, а воровку, гулявшую по её владениям.
-Направляюсь к мужу, - довольно вызывающе ответила Шарлотта, чуть приподняв подбородок и бесстрашно смотря на золовку.
-Не можешь заснуть без него? - ехидно и насмешливо прозвучал новый вопрос Люсиль, который Шарлотта предпочла оставить без комментария. Кстати говоря, сейчас она держала дневник Энолы за своей спиной, вовремя успев спрятать его от взора Люсиль, надеясь, что в темноте та и не поймет, что от неё что-то прячут. Однако глупо было думать так и недооценивать старшую сестру Томаса, которая знала в Аллердейл Холл каждый уголок, каждую вещицу, являлась ли она лично её или чьей-то ещё, кто давно оставил этот дом и даже этот мир.
-Что у тебя там? - Она, стрельнув глазами, будто кошка, видящая в темноте, по всей видимости, уже привыкшая к ней и научившаяся ориентироваться в ней, как днем, указала за спину.
Сжав дневник покрепче замерзшими пальцами, Шарлотта ответила, что это личное. Она ещё не успела забыть все описанное Энолой, и за это откровенно испытывала презрение к своей золовке, теперь видя ясно все её убийственные странности, неподдающиеся объяснениям, но представляющим опасность. Взгляд этой холодной девушки был настолько бесчувственным в эту минуту, что Шарлотте показалось, будто перед ней стоит не человек, а зверь, в функции которого заложено только убийство, а в характере только лицемерие и жестокость.
-Ты снова рыскала в запрещенных комнатах? Тебе было мало, видимо… - угрожающе и тихо говорила леди Шарп, приближаясь к своей невестке. Истинная змея! -Что на этот раз ты там нашла? Покажи мне! - крепко схватив за руку Шарлотту, она заставила выдать свою спрятанную вещицу. -Ах! Дневник Энолы Шарп. Той милой девушки, которая так смешно пугалась красот этого дома.
-Что ты называешь красотой? - укоризненно поинтересовалась Шарлотта.
-Тебе тоже не нравится? Разве не прекрасны эти стены! Разве не прекрасны те, кто живет в них и напоминает о своем былом существовании! Ты видела их? Разве не прекрасна теперь Энола с кровавым украшением на мертвой плоти? - пугающая улыбка Люсиль пробежала по губам и блеснули в ночи в белые зубы, как тот снег, который падал в холле.
-Ты - безумное чудовище, - пробормотала Шарлотта, глядя в глаза своей золовке.
-Жалкая глупышка! Думаешь, Томас по любви взял тебя в жены? Думаешь, те предыдущие его жены были его воздыхательницами? Никогда! Никогда ни одну женщину он не полюбит так, как меня, он не променяет меня на тебя, Шарлотта! Он - только мой!