-Это даже очень хорошо, что она ушла, - проговорил Уильям собеседнику очень тихо, словно до сих пор боялся лишних ушей. -Я хотел поговорить об… - продолжать Уильям словно боялся, но доктор все понял без слов.
-Вы до сих пор не сказали ей? - поинтересовался Алан.
-Нет, не стоит ей знать. Это только моя забота. К тому же лекарства, что ты выписал мне, действительно помогают, когда боль настигает неожиданно.
-Мистер Мунн, вы же понимаете, что с сердцем не шутят? Ещё один инфаркт может стать последним, простите за прямоту. Я не в праве советовать вам что-либо, но я считаю, что будет правильным рассказать Шарлотте о вашем заболевании.
-Нет, я не хочу, чтобы она знала. И я прошу тебя ни в коем случае ей не говорить, Алан. Ты меня понял?
Мистер МакМайкл оставался при своем мнении, но все же дал обещание, что будет молчать, по-прежнему не понимая, к чему нужна такая скрытность проблемы со здоровьем.
-А вот что и правда стоит сказать моей дочери, так это о твоих чувствах к ней, - прозвучал прямой намек магната, и Алан заметно смутился. -Да, уже давно пора. Я очень мечтаю перед тем, как уйти к моей любимой жене, Эшли, да упокой Господь её душу, побывать на вашей с Шарлоттой свадьбе. Лучшего мужа, чем ты, для неё я просто не найду.
-Благодарю за столь добрые слова, мистер Мунн, но боюсь, что ваша дочь не чувствует того же, что чувствую я, - опечалено сказал Алан.
-Дай ей время. Просто дай ей время…
Шарлотта сидит в своей комнате. Повсюду горят свечи, лампы, в комнате царит полумрак. Здесь ей так уютно, так спокойно. Ей кажется, что здесь её собственный мир, среди этих картин, среди этих вещей. Эти стены хранят в себе самое страшное воспоминание её детства, хранят так же бережно, как и эта бумага. Шарлотта достает старую папку с измятыми углами, открывает её и находит там рисунки, которые она делала очень давно. Один из них увлекал её особенно: на шероховатом листе бумаги, что держала она в своих нежных руках, были изображены довольно странные руки, явно не человеческие, с большими ногтями и очень длинными пальцами. Руки были не просто испачканы в крови, они сплошь были окрашены в этот ужасный цвет, было показано даже, как капли её стекают с костлявых пальцев, будто кожу с этих рук беспощадно содрали. Они тянулись к кому-то, пытались коснуться… словно её саму.
Второй рисунок не менее привлек её внимание как тогда, так и сейчас: огромная гора, находящаяся где-то на отшибе странного города, выглядевшая очень зловеще и одиноко, на её вершине нет никого и ничего Она была пуста, что придавало ей особенность. При закате солнца гора окрашивается в багровый свет, то ли тень падает на неё с небес, то ли кровь сочится прямо из-под земли - неясно. Рожденные её воображением картины имеют в себе особую мрачность, которая известна только ей, но до сих пор непонятна.
Откладывая рисунки в сторону, Шарлотта укладывается в постель, предварительно затушив свечи и лампы - все, кроме прикроватной.
========== Незнакомец в черном. ==========
Ранним утром шелестел дождь, и Шарлотта слышала его шум сквозь некрепкий сон. Всю ночь её продолжали преследовать воспоминания и мысли, от которых она не могла никак укрыться. Она с нетерпением ждала наступления утра, так как уснуть не получалось, и это казалось мучительным - постоянно и бесполезно ерзать на подушках. Она провалилась в сон всего на какой-то ничтожно маленький час. Её разбудили резвые шаги Линды за дверью, которая уже хлопотала по дому, расставаясь со сном в пять часов утра.
Время было что-то около десяти утра, когда Шарлотта спустилась вниз. Скрыв легкий недосып, она уселась за приготовленный завтрак, не обмолвившись словом со служанкой, не разузнав о планах отца. Она словно вся находилась в своих мыслях, где-то в себе, куда никто не мог больше ворваться, где никто не мог помочь и понять.
Так, сухо предупредив Линду о своем уходе, Шарлотта наконец вышла из огромного особняка и направилась по мокрым от недавнего дождя улицам Бостона. На дорогах утренний ливень размыл целые колеи, на тротуарах ещё не успели высохнуть мелкие лужи, а в воздухе витал запах сырости. Легкий ветер чуть подхватывал подол платья мисс Мунн, выглядывающий из-под пальто, и развевающаяся ткань шла шелковыми волнами.
Шарлотта не спеша шагала по парку, перекладывая зонтик из одной руки в другую, заметно тревожась о чем-то. Она направлялась в галерею, чтобы узнать о продаже своих картин. Она шла в надежде на то, что сегодня услышит хорошую весть, услышит, что люди заинтересовались её работами, а волнение было лишь оттого, что она боялась вновь увидеть их, висящими все на той же стене, одинокими и никому ненужными…
Понемногу вдыхая запах свежести и осенней прохлады, раскидывая ногами засыпавшие дорогу листья, Шарлотта засматривалась на окрестности уже наизусть изученного большого парка и видела, что красота его не меркнет даже в это скверное время года. Голые деревья, постепенно теряющие свою некогда зеленую одежду из листьев, не кажутся ей здесь скудными и поникшими, они по-прежнему делают парк уютным, по-прежнему соприкасаются кронами и ветвями друг с другом, как бы говоря самим себе, что обязательно переживут осень и зиму, покорно ожидая прихода весны. Шарлотте приглянулась эта идея с олицетворением деревьев, что она решила непременно зарисовать их маленький и сплоченный мирок. А пока ей оставалось только любоваться этой красотой и запоминать каждую деталь.
-Шарлотта! - внезапно звонкий девичий голос окликнул её сзади. К ней бежала девушка в темно-коричневом платье, широкой шляпе и коротком пальто. Её темные кудри за спиной ниспадали до самой талии и развевались в такт её движениям. На симпатичном лице девушки играла радостная улыбка, вызванная случайной встречей с лучшей подругой. Это была Белла, младшая сестра Алана, с которой Шарлотта знакома с самого детства. Их крепкой дружбе можно было только позавидовать: они с детства вместе, у них общие секреты, общие темы, а самое главное, чего порой так не хватает самой Шарлотте, - понимание между ними. Однако, даже ей Шарлотта никогда не говорила, что является ей иногда в живую.
-Здравствуй, дорогая! Я давно хотела навестить тебя, но матушка снова заняла делами. - Белла обняла подругу. Шарлотта была рада видеть её как никогда, слишком давно они не общались с ней, а ведь раньше такого никогда не было. -Как у тебя дела? Что нового? Смотрю, на тебе совсем нет лица. Что-то случилось? - Белла взбалмошно закидала подругу вопросами, на которые так сразу Шарлотта была не в состоянии ответить. Слишком много всего крутится в её голове, она даже не знает, с чего бы начать.
-Понятия не имею, что ответить тебе, Белла. Так много мыслей, что голова идет кругом. Отец постоянно давит на меня своими разговорами о замужестве, недовольствами из-за моего увлечения искусством. Мои картины до сих пор украшают стены галереи, а критики дают отрицательные оценки… - На лице Шарлотты невозможно было не заметить тень полного отчаяния, было ощущение, словно она постепенно теряла веру в саму себя, с каждым разом этой веры становилось все меньше, и было страшно лишиться её окончательно. Но было сложно продолжать верить в свои способности и свой успех, когда все вокруг пророчат неудачи.
-Послушай, к чему ты торопишь время? Ты думала, что будет все и сразу? Так ведь не бывает, тем более в искусстве. Даже самым известным гениям до всемирного признания приходилось долго и упорно работать. Ты совершенствуешься - и это хорошо, остальное - дело времени, дорогая моя. А по поводу замужества: ты и в самом деле решила остаться старой девой? - Белла была права в своих словах, и Шарлотте даже стало чуть спокойнее. Оказывается, как мало нужно было, чтобы унять свою тревогу, не вешать нос, идти дальше и искать новые пути к своему успеху. Однако последний вопрос Беллы прозвучал с неким намеком, о котором обе девушки хорошо знали.
-Нет, не собираюсь. Я не могу выйти замуж за первого встречного, Белла.
-Алан только о тебе и говорит, а если не говорит, то думает, - сказала подруга как бы между прочим, внимательно рассматривая лицо Шарлотты.