Из бурлящей воды в ущелье появляется голова, затем другая, третья. Руки хватаются за скалу, и вот уже три человека карабкаются по выступам вверх, на минуту исчезают в узкой расщелине; вскоре они появились в ложбине на противоположной стороне и, наконец, стоят на вершине утеса, в тридцати пяти метрах над беснующимся океаном. Вот один из них перекрестился, нервно запустил пальцы в мокрые волосы, наклонился, расправил грудь, быстро поцеловал амулет, висящий у него на шее, и… прыгнул.
Безумец, самоубийца? Затаив дыхание провожаем взглядом полет тела, летящего вниз головой. Вот оно врезалось в воду, несколько секунд ничего не видно, кроме мохнатых клочьев пены, из которой появляется черная прядь волос; и под аплодисменты восхищенных зрителей, собравшихся на галерее, прыгун вылезает из воды.
— Этим они зарабатывают себе на жизнь, — заметил сдавленным голосом один из наших мексиканских друзей. — Нелёгкий хлеб, не так ли? В позапрошлом году здесь один разбился, когда дублировал Джонни Вейсмюллера в роли Тарзана. Джонни загреб денежки, а его двойника увезли в покойницкую ( мертвецкую)…
Когда представление окончилось и импрессарио собрал входную плату, десять песо с человека, мы подошли к прыгунам. Это были стройные, бронзовые от загара ребята, каждому из которых могло быть лет семнадцать-восемнадцать. Они только что вскарабкались по скалам наверх, еще устало ловили ртом воздух и стряхивали воду с волос.
Долго колеблешься, прежде чем решишься задать первый вопрос.
— Опасная профессия, не правда ли? — спрашиваем мы и сразу же чувствуем неуместность сказанного.
Парнишка поднял глаза, слегка улыбнулся и смущенно ответил:
— Si, senor. Но голодать ещё страшнее!
Глава двадцатая.
ПАЛОМНИЧЕСТВО К ПИРАМИДАМ
Плохо приезжать в Мексику, побывав до этого в Египте. Всякому, кто подвержен страсти открывать, классифицировать, фотографировать и карабкаться на пирамиды, безусловно, лучше было бы поступить наоборот.
С одной стороны, египетские пирамиды слишком хорошо известны. Уже с незапамятных времен они вошли в число семи чудес света. С другой стороны, это пирамиды очень уж пирамидальные, за четыре тысячи лет в их классических очертаниях изменилось, к сожалению, немногое. А главное — в Египте их тщательно пересчитали и не может случиться, чтобы в компанию к Хеопсу, Хефрену и Микерину вошел кто-нибудь четвертый, например Сахур или, скажем, Сахир.
Одним словом, из Египта в Мексику приезжаешь уже избалованный пирамидами. О них были наперед известны горы сведений, до этого была возможность порыться в сотнях фолиантов, потому что египетские иероглифы давно ведь уже выдали свои секреты. Совсем иное дело в Мексике. Здесь все письменные памятники, до последней капли, сознательно и тщательно уничтожили конкистадоры. Плюс ко всему древние мексиканцы не страдали фараонской манией запечатлевать историю, высекая ее на каждом камне. Вместо этого в Мексике на каждом шагу встречаются все новые и новые пирамиды. Там их столько, что всех, пожалуй, так и не откроют. Ни одна из тех, что вторично увидела божий свет, не похожа на другую. Это индивидуалистки. Они разбросаны по всей Мексике. Одна возвышается (вернее, возвышалась) прямо в сердце столицы, другие поглощены лесом, но ни одна из них не втиснута в светлую раму пустыни, которая обязательно возникает перед глазами при одном упоминании слова «пирамида». Представление о том, что в Новом Свете обязательно последует продолжение Старого Света, Мексика разбивает вдребезги.
Туристов из упомянутого уже Египта вдруг охватывает страсть познакомиться со всеми мексиканскими пирамидами, то есть со всеми открытыми уже, и открыть неоткрытые, и тщательно их фотографировать, и снимать на кинопленку, невзирая на то, что все они уже были несчетное количество раз сфотографированы и засняты.
— На это вам пришлось бы потратить всю жизнь, — заметили наши мексиканские друзья, — и горы денег. А дли чего, скажите на милость? Копание в камне и в земле, что это вам даст?
Компания «Пемекс» («Петролеос мексиканос». На страсти к новым открытиям прилично зарабатывают мексиканские нефтепромышленники. К пирамидам лучше всего ездить на бензине!) раздает бесплатно великолепнейшие путеводители но историческим памятникам Мексики, с красивыми цветными картинками и с точным указанием расстояния до них. И вот мы составили план: начнем с ближайших пирамид и постепенно будем продвигаться дальше в зависимости от того, на сколько нам хватит времени, вдохновения и бензина. Возможно, при этом нам удастся открыть какую-нибудь новую пирамиду, о которой еще даже «Пемексу» не известно!
На первой пирамиде «Пемекс» не зарабатывает ни сентаво. Несомненно, это прием рекламной тактики.
Дело в том, что с этой пирамидой турист сталкивается совершенно случайно, высматривая место, с которого бы объектив «взял» боковой портал великолепнейшего мексиканского кафедрального собора. За спиной у фотографа остается правительственное здание и Национальный музей, слева просторная площадь Сокало с низкорослым парком и немногочисленными пальмами (несколько лет назад здесь был парк с прекрасными многолетними деревьями, но поскольку они обеспечивали повстанцам идеальное укрытие при обстреле правительственного дворца, их беспощадно вырубили). Справа, в каких-нибудь ста метрах от площади, находится символический центр Латинской Америки — скрещение калье Гватемала и калье Аргентина. На углу снесли старый дом, камни его фундамента сложили за оградой из проволочной сетки, и теперь ждут разрешения на строительство нового.
Не тут-то было, здесь никто никогда ничего не построит! Перед нами зонд, введенный в историю Мексики ацтеков. Груда камней во дворе, сложенных на три метра ниже уровня калье Гватемала, не что иное, как основание величайшей на свете пирамиды, широко известной теокали, которая когда-то превосходила своими размерами даже пирамиду Хеопса в Египте. Когда-то! А сегодня от нее остался вал высотою около двух с половиной метров, поднимающиеся рядом с ним бетонные столбы, которые подпирают половину проезжей части калье Гватемала, несколько ступеней и склад высеченных из камня голов…
Хоть какую-нибудь легенду или предание о великом переселении, вероятно, еще на заре своего существования получил каждый из народов. В этом отношении ацтеки не были исключением. Команду покинуть селение им подала пестрая птичка, которая, сидя на ветке, запела: «Тиуи, тиун!» — «Пойдем, пойдем!» И ацтеки бросили все свое имущество на произвол судьбы, взяли жен, детей и отправились в путь. И они шли, и шли, пока не пришли в долину, именуемую ныне Мехико. О том, что они там увидели кактус, а на кактусе орла, о том, как он бился со змеей, нам уже известно из другой легенды. Известно также, чем она кончилась: ацтеки остановились тут и основали (в 1325 году) город Теночтитлан.
Воды озер окружали город, и всего лишь три дамбы, разделяемые висячими мостами, вели к центру его. Там стоял пирамидальный храм бога войны Уитсилопочтли с двумя святынями на вершине. Внизу находились просторные мощеные дворы с множеством меньших храмов, поле для игры тлачтли, священное здание тсомпантли, где были сложены черепа людей, принесенных в жертву на вершине пирамиды.
Все эти дворцы, вся огромная пирамида — все исчезло под водой каналов и озер. Эти несметные богатства Кортес приказал затопить только для того, чтобы его солдаты смогли по суше добраться до золота Монтесумы и до самого императора. А поскольку испанцы были охвачены религиозным фанатизмом, то ни один камень не смел напоминать здесь о языческих обычаях покоренных. То, что осталось от пышных ацтекских дворцов, Кортес употребил для закладки фундамента великолепного кафедрального собора тут же, рядом с теокальей. Собор действительно великолепен. Утверждают, что это самое обширное церковное здание на всем американском континенте.