Ушмаль. Главная пирамида. Юго-западная лестница.
В Чичен-Ица есть замечательное подтверждение того, насколько зрелым у индейцев маня было ощущение перспективы. Если смотреть на северную лестницу издали, в глаза бросается интересное обстоятельство: лестница, ведущая к часовне, совершенно не сужается! Для достижения ошеломляющей монументальности, чтобы внушить верующим чувство, будто путь к божествам — это путь чудотворный, архитекторы маня преодолели закон перспективы удивительно простым способом: лестницу наверху они сделали шире, чем внизу.
Кроме богов дождя, ветра, кукурузы, войны и других в знаменитом пантеоне индейцев майя была также и богиня самоубийства, Икстаб ( Иштаб). В дрезденском кодексе она изображена с поджатыми ногами, висящей в петле, спущенной с неба. Глаза ее закрыты, на лице черное пятно — знак посмертного разложения. Одинокий кинооператор вдруг вспоминает об этой богине, очутившись во втором из трех городов империи майя — в Ушмале.
Одолжив тачку, он подъехал с ней к подножью пирамиды, на вершине которой стоит Храм чародея. Не имея с собой угломера и не будучи подготовлен к тому, что в Ушмале ему встретится самая крутая в мире лестница, он ограничился тем, что сделал строго фронтальную съемку, по которой позже можно было бы измерить угол наклона. Следуя детской привычке Бернала Диаса дель Кастильо, солдата и историка Кортеса, который пересчитывал ступени всех попавшихся ему пирамид, он выяснил, что к Храму чародея ведет пятьдесят четыре ступени. По западной лестнице он с трудом втащил тяжелую камеру со штативом, и когда, стоя на вершине пирамиды, оглянулся, чтобы определить, какой объектив лучше всего подойдет для съемок Дворца монахинь, то невольно ухватился за штатив.
У подножья храма зияла чудовищная пропасть, и богиня Икстаб протягивала из нее не одну, а обе руки: «Приди в мои объятья, оставь мирскую суету, сойди в царство блаженства, и ты окажешься среди воинов, павших в битвах, юных женщин, умерших при родах, среди счастливцев, добровольно вступивших в мое царство. Не раздумывай! Тебе достаточно сделать всего шаг, один-единственный шаг…»
В то время как Икстаб безуспешно старалась увлечь в свой дворец новую душу, наверх вскарабкались двое туристов, только что вылезших из старенького такси у восточной стены Храма чародея. Они поднялись сюда скорее на четвереньках. чем на «своих двоих», тяжело дыша, прислонились к стене часовни, огляделись и… Икстаб уже была тут как тут со своим извечным монологом.
— Живой я отсюда не выберусь! — истерически закричала женщина, до сих пор смирная как овечка, и задрожала всем телом.
— Господи, Святой Боже милосердный, и зачем только мы сюда лезли? — сокрушался мужчина. — Кто нас теперь сведет вниз?..
Сидя на земле, он одной рукой держался за траву, буйно разросшуюся под великолепными орнаментами, высеченными на фасаде храма, а другой прикрывал глаза.
— Ну делай же хоть что-нибудь! — визжала она. — И не дрожи так противно!
Через полчаса, завязав друг другу глаза платками, они пустились в обратный путь. Он героически лез первым, пятясь задом, она за ним.
При этом оба судорожно держались за цепь, повешенную из предосторожности археологической экспедицией для посетителей, страдающих головокружением.
Глава двадцать вторая.
КАК ПОПАСТЬ ДОМОЙ?
Голова шла кругом, мы чувствовали себя, словно на карусели.
— В «Ультимас нотисиас» напечатали сообщение о вашем приезде в Мексику. Заголовок на восемь колонок, видели? Настоящая сенсация! А вот еще «Эль универсаль», «Эль популар», «Тьемпо» и «Эксельсиор», они тоже не отстали. Погодите, это только начало…
Днем у дверей позвонили два корреспондента из «Эсто».
— Наше издание выходит ежедневно тиражом сто пятьдесят тысяч на ротации методом глубокой печати. Нам хотелось бы получить от вас иллюстрированный очерк для трех номеров с продолжением. В каждом номере разворот. А для начала нам нужен снимок, на котором вы осматривали бы в типографии ротационную машину, самую современную во всей Мексике. Как журналисты, вы должны это понять. Ну, конечно, я же знал, что вы не откажетесь! Так, значит, завтра в девять…
— Утром звонили из «Союза славян», просили вас выступить у них. Отказывать им не следует, придут также и мексиканские друзья. Половину выступления можно провести на чешском языке, а половину на испанском. В четверг? Ладно, ладно, спасибо.
— Радиослушатели обрывают нам телефоны. Вчерашнего вашего получасового выступления в «Радио Унион» им мало, они хотят услышать продолжение. Поэтому мы оставили для вас час в среду от девятнадцати до двадцати и столько же в пятницу. Две другие радиокомпании будут передачу ретранслировать. Ну вот и великолепно, больше вам ничего записывать в блокнот на этот вечер не нужно.
Затем следовали «Эль насьональ», «Пренса» и «Новедадес» (проповеди папы печатает полностью на первой полосе, а путешествием вокруг света тоже интересуется!), потом организация выставки в торговых помещениях фирмы «Мотоков», кроме того, нужно отобрать негативы и отдать их для увеличения. С фестиваля в Карловых Варах только что вернулся Габриэль Фигероа и привез Большой приз за съемки, приглашает нас осмотреть киностудию, выпускающую сто полнометражных фильмов в год. Минутку, кто-то звонит!
— Я Рафаэль Белаунсаран Годон, с факультета механики и электротехники. А это мой коллега, Франсиско Ортим Мендоса, председатель студенческого союза. Мы хотели просить вас прочесть лекцию, ее можно будет назвать, ну, скажем, «Автомобильные моторы с воздушным охлаждением». У вас в этом отношении богатый опыт, весь факультет ждет встречи с вами, мы отменили бы лекции днем, чтобы на вашу лекцию смогло прийти как можно больше студентов. Вы придете, не так ли? Ведь мы же все-таки коллеги, инженеры. Вторник, вторая половина дня? Великолепно, мы обеспечим самую большую аудиторию…
— Юрко, состояние твоей руки мне не нравится! Целую неделю ты обещаешь пойти к врачу. Завтра отложим все и отправимся на рентген.
Озабоченное лицо мексиканского специалиста, смущение, по которому можно догадаться, что ответ не будет положительным.
— Перелом ладьевидной кости. Если бы врачебная помощь была оказана сразу же после повреждения, все обошлось бы хорошо. Но взгляните-ка на снимок. Вот эта половина кости уже начинает отмирать. Семь недель она не получала питания, ничего нет удивительного!
— А что можно сделать?
— Гипс здесь уже не поможет. Нужно оперировать. Это дело довольно сложное. Откуда-то нужно взять кусок живой кости, сделать из нее пять язычков и связать ими поврежденную кость. Так ее удастся снова оживить, и… возможно, она еще срастется.
Действовать надо быстрее. Иржи пойдет на операцию, а Мирек тем временем докончит начатую работу и репортажи, и, как только рука будет в порядке, мы отправимся в поездку по Мексике. Но как быть с астрономической суммой счета? Тысячу долларов хирургу, по пятисот — ассистентам, наем операционного зала в самой лучшей больнице, потому что в другой специалист с его репутацией работать не может. Кроме того, подготовка операционного зала, уборка после операции, пребывание в больнице… похоже на то, что перечню всего необходимого не будет конца. Что же делать? Много недель, месяцами мы ведем жестокую экономию, ночуем в лесу, чтобы нашего бюджета хватило до Мексики, и сейчас у нас денег только-только на дорогу домой…
В посольстве мы стали думать сообща.
— А что. если Иржи сесть в самолет и сделать операцию в Праге? Мирек отправится вслед за ним на пароходе, и, пока он доберется до Европы, рука Иржи уже будет в порядке. Вы встретитесь где-нибудь в порту или на границе и вернетесь вместе.