В Мехико, на километре 0,1, его никто не организует.
Когда во время своего первого разведывательного похода Франсиско Писарро скакал галопом по побережью нынешнего Эквадора, конь его испугался, и седок, перелетев через голову, во всю свою длину растянулся на песке. Но спустя некоторое время он пришел в себя и пустился догонять коня.
— Смотрите! — в ужасе закричали инки, которые никогда до этого не видели лошади. — Страшное четвероногое существо разделилось надвое, и каждое из них живет и продолжает бегать. И они даже снова соединились!
Писарро хотя и был примитивен, но у него хватило ума подметить эту мелочь и в своей военной тактике суметь воспользоваться паническим страхом инков перед незнакомыми животными. Таким образом, конь в известной мере ускорил падение империи Атауальпы. Аналогичным союзником располагал и Кортес, когда вступил в Мексику. Император ацтеков Куитлауак, преемник Моктесумы И, безуспешно старался излечить своих подданных от суеверного страха тем, что приказал носить среди солдат трофейную голову коня, чтобы они могли убедиться в смертности этого существа. Но ничто не помогало, и достаточно было раздаться конскому ржанью, как целые полки индейцев по-прежнему пускались в бегство.
Другим, еще более могучим союзником Кортеса оказался собственный бог ацтеков Кетсалькоатль.
Согласно легенде Кетсалькоатль, научив свой народ искусствам и наукам, ушел на восток с обещанием однажды вернуться. Его изображали либо в виде гремучей змеи в птичьем оперении, либо в виде бородатого великана. Вот это-то второе представление о боге и подломило обороноспособность ацтеков, поскольку испанцы, пришедшие с востока, невысоким и безбородым ацтекам представлялись воплощением их бога. Кортес, до слуха которого эта легенда быстро дошла, стремился укрепить в индейцах их веру в неземное происхождение и бессмертие испанцев и тщательно скрывал своих раненых и убитых солдат. Так конь испанцев и бог ацтеков помогли повергнуть империю Моктесумы на колени.
Более удачливым покровителем проявил себя Кетсалькоатль по отношению к селению Тенаюка. Много веков назад он доверил этому селению охранять пирамиду, которую когда-то, в XI веке, воздвиг «Чингисхан Америки» Ксолотль, вождь диких чичимеков. Перелистывая именные указатели книг двадцатых годов по истории Мексики, бесполезно искать в них название Тенаюка. Дело в том, что змеи с птичьим оперением только в 1925 году выдали охраняемый ими клад, о котором Берналь Диас дель Кастильо, летописец Кортеса, хотя и упоминал, но который на четыре века был предан забвению.
От теокальи искатель пирамид проедет по калье Аргентина через квартал, посвященный гениям музыки (не забыты здесь ни Лист, ни Дворжак, ни Сметана), и через двенадцать километров окажется на месте.
Тенаюка на здешнем наречии науатль означает «место, обнесенное стеной». Это название очень точно передает истину. Дело в том, что пробный тоннель, пробитый внутрь пирамиды, показал, что здесь вовсе не одна пирамида, а целых восемь, скрытых одна в другой. По окончании одного астрономического периода в 52 года пирамиду покрыли чехлом из грубо отесанного камня и так символически начали новый период. Ацтеки, пришедшие на смену чичимекам, были одаренными звездочетами, и, хотя после себя они не оставили никаких астрономических инструментов, на пирамиде были найдены следы деревянных линеек, воткнутых в нее так, что точно указывали на горизонте точки, где происходит закат солнца 21 марта и 23 сентября. В средней части пирамиды был найден знак, указывающий на дату 25 июля, когда солнце проходит через Тенаюку в зените.
Звездочеты уже не восседают на тенаюкской пирамиде, не занимаются ни солнцестояниями, ни равноденствиями. Мертвая тишина царит среди отвесных стен, окружающих массивную пирамиду. Турист здесь редкое явление, несмотря на то. что от столицы сюда рукой подать. Лишь каменные гремучие змеи из гранита, распластавшиеся в укрытии на склоне, продолжают верно охранять свою пирамиду, широко раскрыв навстречу пришельцам свои каменные пасти, которые более четырех веков были засыпаны землей.
Вдруг тишину прорезал крик. Может, Кетсалькоатль пробудился от своего оцепенения и клюнул того, кто нарушил его сои? О нет, этот крик резвый, веселый, по-молодому озорней. Вот ему ответил второй, третий — и вскоре окрестности пирамиды оглашаются шумом проказников мальчишек, который усиливается эхом каменных валов. А вот и они, нарушители спокойствия! Восьмилетние черноглазые индейцы, которых учительница только что отпустила из школы, рассыпались словно стая воробьев. Внизу под пирамидой они побросали сумки с книжками и теперь несутся, как стремительно поднимающийся паводок, по крутой лестнице, с которой когда-то защитники ее метали свои копья во врагов. Вот они уже достигли вершины, уселись в ряд, вытащили камни и… ребята, кто дальше? А вот не бросишь, Педро, дальше меня!