Не будь в Мексике этой опунции — попала, — посещение очередной из ближайших пирамид для первооткрывателя с фотоаппаратом было бы сущей пыткой. Дело в том. что пирамиды Солнца и Луны в Теотнуакане самые что ни на есть нефотогеничные сооружения. Если бы не опунции, то на всем обширной окрестности не сыскать ничего, что могло бы послужить хоть каким-то фоном для снимка.
Обе пирамиды стояли здесь задолго до того, как сюда пришли ацтеки. Пришельцы были так поражены их размерами, что строительство пирамид отнесли на счет богов. Это подтверждается и названием Теотпуакан — «место, где живут боги» (теотль в наречии науатль означает «бог», гуа — глагол «иметь», а кай — «место»). Зато эти пирамиды не произвели ни малейшего впечатления на потерявших десятую часть своих солдат испанцев, которые двигались мимо пирамид 7 июля 1520 года при отступлении из Теночтитлана. У них и без того хлопот хватало. Они были окружены тысячами индейцев, и на следующий день под Отомпаном предстояла битва, которая решала, быть им или не быть. Поэтому в своих хрониках они и не оставили о пирамидах никакого упоминания.
Сегодня в Теотнуакане царит оживление. Дело в том, что пирамида Солнца, построенная в честь бога дождя Тлалока, держит рекорд: это самая большая искусственная гора в Америке. Ее основание занимает площадь чуть меньшую, чем основание пирамиды Хеопса в Египте. Уже одно это стоит четырех галлонов бензина, которые расходуют на пути к ней из столицы восемь цилиндров американского автомобиля.
Сооружение это и в самом деле импозантное. Оно должно было вызывать в верующих ощущение собственного ничтожества, когда на их глазах священники, восходящие к статуе Солнца, почти исчезали в небе. Его размеры производят умопомрачительное впечатление и по сей день, хотя оно наполовину ниже, чем величественный Хеопс на Ниле. Если встать на первую ступень у подножья пирамиды, то вершина ее не видна. А сверху, оттуда, где некогда стоял гигантский монолит бога Солнца, издали сиявшего золотым и серебряным панцирем, не видно, что делается внизу. Либо этот удивительный эффект был умышленно рассчитан изощренными архитекторами, которым важно было, чтобы человеческие жертвы, возводимые к богам по ступеням, не видели, что ждет их наверху, либо их следует заподозрить в том, что при закладке первого камня они позарились на кусок больший, чем способны были проглотить.
Дело в том, что смелый угол, под которым пирамида устремляется от основания к небу, примерно в четверти высоты прерывается уступом и дальше продолжается куда менее смело. После третьего такого перерыва твердо убеждаешься, что пирамиду обманули, что вершина ее скорее круглая, чем пирамидальная. Может, подходил к концу строительный материал? Не хватало рабочей силы? А может быть, причины престижного характера у высоких духовных особ были настолько основательны, что лучше было начать жертвоприношения на более скромной пирамиде, чем ни на какой. Вряд ли когда-нибудь будет дан ответ на эти вопросы. Пирамида Солнца упорно молчит, довольная тем, что спустя много веков ее освободили от земли, которой она была засыпана, и от растительности, которая буйно ее покрывала.
Под пирамидами процветает оживленная торговля. Жители близлежащей деревеньки Сан-Хуан-Теотиуакан, построенной из камней пирамид, специализировались на выжигании фигурок бога Тлалока в самых различных видах, на обработке белоснежного оникса, черного обсидиана и зеленоватого нефрита. Они предлагают экскурсантам только что изготовленные «древние» фигурки богов (разумеется, подлинные!) и пепельницы в виде карт для игры в бридж (разумеется, подлинные!), а также гладенькие фигурки осликов, сов и черепах, на любой вкус… Самое же декоративное из всего Теотиуакапа — это Сьюдадела, лежащая несколько в стороне от обеих прославленных пирамид. Она напоминает заброшенное военное стрельбище, со всех сторон обнесенное валами. В северном конце его находится храм Кетсалькоатля. С фасада, которым время пощадило больше, чем все остальное, на свет божий выползают змеи. Как им и положено, они добросовестно скалят зубы на посетителей, за головой у каждой из них раскрывается одинадцатилепестковый стилизованный цветок, напоминающий брыжи господ консулов вроде тех, что изображал Рембрандт.
Только глазницы их слепо зияют. Ни одному из торговцев, торгующих буквально горами вулканического стекла, не пришло в голову высечь из него несколько дюжин змеиных глаз и вставить их в глазницы, которые испокон веков вселяли страх б индейцев.