Жрецы опустили тело, все еще бившееся в конвульсиях. Оно метнулось через край крутой лестницы и, страшно кувыркаясь, покатилось вниз на глазах застывшей в ужасе тысячеголовой толпы…
Спугнутая шагами запоздавшего ночного гостя летучая мышь вылетела из темноты жертвенного храма, и… видение вдруг растаяло. Золотой диск луны под тяжестью ночи укатился к западу. Прямо под ним, над бесконечно ровным горизонтом поднимались две титанические стены, перед которыми стояла какая-то часовня.
Вскоре воин в шкуре ягуара появился вновь, на этот раз на склоне пирамиды, в том месте, куда только что скатилось разбитое тело.
За гигантскими стенами, в сторону которых человек в шкуре ягуара молча направился, слышался отдаленный шум множества голосов. В том же направлении двигались и небольшие группы опоздавших, и, судя по тому, как они торопились, можно было предположить, что там опять происходит нечто необычное. И действительно: обе высокие стены, напоминающие крепостные валы, сверху были усеяны тысячами зрителей. Они сидели почти неподвижно, в большинстве своем держась за плечи друг друга, чтобы не сорваться с узкого верха стены. В близлежащем конце восточного вала находилась часовня, вход которой подпирали две могучие колонны в виде Змеи в птичьем оперении. Пасть ее с оскаленными зубами была обращена на запад. Колонноподобное тело, испещренное разноцветными загадочными орнаментами, вздымалось вверх, а хвост, словно крюк, выступал вперед, поддерживая тяжелый каменный свод. На ступенях перед часовней несколькими рядами стояли вельможи и жрецы, ожидая знака верховного жреца. А он в это время завершал обряд жертвоприношения благоухающих цветов, кукурузы и фруктов в невысоком храме, стоящем в передней части площади, ограниченной обеими высокими стенами.
В отличие от предыдущего страшного зрелища теперь среди зрителей находилось много женщин. Их одежда была проще, чем на мужчинах, были они в большинстве своем босы, с обнаженной грудью. Вдруг верховный жрец быстро обернулся и воздел руки к небу. По этому знаку из часовни выбежала группа рослых молодых мужчин со стянутыми узлом волосами. Бедра их были охвачены разноцветными шнурами, к которым прикреплялись лишь переднички различных цветов, достаточно узкие, чтобы не мешать бегу.
— Приверженцы бога Дождя сейчас вступят в схватку со сторонниками бога Ветра, — зашептал пятнистый и чуть заметно улыбнулся. — У защитников Дождя переднички синие, люди Ветра в красных. Игра называется тлачтли, мы научились ей у тольтеков, во время их пришествия из Долины Анауаку.
Тем временем верховный жрец бросил в центр поля круглый предмет. Как ни странно, но он тотчас же отскочил от земли. Человек в шкуре ягуара, от которого не ускользнуло удивление гостя, снова наклонился к нему и произнес:
— Это шар из чудесных белых слез, которые роняет священное дерево, если его ранить. Игрокам разрешается отталкивать мяч только локтями, коленями и бедрами. Они не смеют касаться его ни ладонью, ни ступней, за это их карают смертной казнью. Побеждает команда, которой удастся забить шар в одно из двух каменных колец, вот здесь налево и вон там в противоположной стороне.
И в самом деле, в обеих стенах было по массивному каменному кругу, украшенному удивительными орнаментами. Они были вертикально вделаны в стены. Пробитое в камне отверстие было чуть больше шара из белых слез.
А шар уже бешено метался по полю, резко отскакивал от каменных стен и от земли, но люди Ветра и Дождя передвигались с той же быстротой. Словно тигры, бросающиеся на жертву, извивались они в прыжках, змеиным движением бедер отбивали шар, стремясь загнать его к стене противника, с быстротой летящей стрелы уклоняли руки и ноги, чтобы неосторожное прикосновение не повлекло за собой страшного наказания. Не один раз казалось, что шар вот-вот влетит в кольцо, но каждый раз он ударялся о край его и снова отскакивал в поле.
Гостю показалось, что игра продолжалась долго, но зрители были другого мнения. Они громко подбадривали своих игроков, кричали даже те, что стояли на верху стены, пытаясь при этом размахивать хотя бы одной рукой. С таким же интересом наблюдали за игрой и женщины и жрецы, отбросив всю свою важность. Большинство зрителей заключали между собою пари. Богачи ставили свои пышные одеяния и драгоценности, бедняки, мечтавшие разбогатеть, но ничего не имевшие, отдавали в заклад своих жен и даже детей. Самые же бедные ставили на карту самих себя: если проиграют, то становятся рабами.