«Ворованный, наверное, хлеб-то», — подумал Гришка.
— А чего ты со своими шоферами не договоришься, а? Может, машин нету?
— Есть-то они есть, да ведь уборка…
«Наверняка ворованный, — утвердился в своих мыслях Гришка. — Такой жук завсегда бы со своими договорился. Глаз лишних не хочет». А вслух спросил:
— Сколько за работу дашь?
Мужик назвал цену.
— Нет, — сказал Гришка. — Не пойдет. Давай вдвое.
— Ого! — удивился мужик. — Где я тебе их возьму?
— Не хочешь, не надо — сам знаешь, теперь с машинами строго. Хочешь, гони, как договорились. Нет — попрощаемся.
— Ладно, — согласился мужик. — Я тебя у моста буду ждать. Съедешь с большака, привезешь с тока хлеб, другим концом выедешь — никто и не узнает ничего.
— Э-э! — уже сойдя на дорогу, спохватился мужик. — Ты чей же такой будешь?
— С рудника я, — соврал Гришка. — Золотишко моем, может, слыхал?
— Это Кумак, что ли?
— Во-во, — подтвердил Гришка. — Он самый и есть.
На том и расстались.
…От воспоминаний Гришку отвлек холод. Он влез в кабину, попробовал уснуть — не спалось. Из больнички иногда кто-нибудь выходил: давешний милиционер, девушка в белом или пожилая женщина в мужском пиджаке — родственница пострадавшего, а может, уборщица. Все они отдавали какие-нибудь приказания, сами что-то делали, потом уходили вовнутрь. Гришка снова вылез из кабины, походил, сведя плечи, засунув руки в карманы. Устал он в последнее время, сильно устал. С тех пор, как почти в детстве стал он шофером, куда его только не заносило. Сначала он думал, что все люди на земле знакомы друг с другом, и всех их можно узнать. Потом поездил по свету, увидел, как много городов и деревень по стране и сколько живет в них народу, отчаялся познакомиться со всеми, растерял своих прежних знакомых и в последнее время стал жить одиноко, только для самого себя. Он водил машину в горах, ездил на уборочные работы в деревню, приворовывал иногда на бахчах и огородах, не считая это по мелочи воровством, несколько раз тонул, выталкивая из разбитой кабины какую-нибудь старушку или директора местного производства — толстенного дядю в плаще. А в общем жил весело, безалаберно и хорошо.
А вот в последнее время почему-то стал все чаще «гореть». Вот и совсем недавно ехал он плохо знакомой дорогой меж строящихся домов — завалы кирпича, блоков, тесу — а тут девчонки-строительницы в заляпанных известкой комбинезонах стали перебегать дорогу. Все перебежали, а последняя заколебалась, повернула с половины пути назад, поскользнулась и попала под колесо.
Главный инженер предприятия, расследуя аварию, сказал ему:
— Ну тебя, Иванов, к шутам. Несерьезный ты какой-то. Вечно попадаешь из-за тебя в историю.
— Но я не виноват. Вон и из милиции пишут…
— А насчет покойника?
С покойником история была уж вовсе глупая. В гостях у деревенской родни умер автобазовский шофер. Отвезти ему гроб попросили Гришку и члена местного комитета Егорова. День был предвыходной, месткомовский представитель немножко выпил и решил ехать в кузове. В пути его продуло, прячась от ветра, он прикрылся крышкой гроба, а Гришка подобрал у деревушки баб. Тогда все и произошло. Услыхав людской говор, Егоров завозился под крышкой, бабы, завизжав, стали прыгать на полном ходу, и дело снова кончилось милицией.
— Ну это, положим, со всяким может случиться, — сказал Гришка.
— А я что говорю, — обрадовался инженер и с удовольствием поставил росчерк под приказом об увольнении.
Хорошо еще, что в совхозе оказалась у Стеши родня. А если бы нет? Гришке стало совсем скучно от этих мыслей, из задумчивости вывел его милиционер, попросивший папироску.
— Дай-ка спалю еще одну…
Они закурили. Ветер шелестел листьями, капли продолжали капать.
— Ну как там? — поинтересовался Гришка.
— Все так же, операцию делают.
— А-а…
И снова, как дым папиросы, закружились Тришкины мысли.
На обратном пути застиг его в дороге дождь. Был он летний, местами. Едешь, едешь по сухому, вдруг пойдет непролазная грязь, а там снова сухо. Встречные машины шли тяжело, теряя ошметки грязи. Гришка поговорил с одним из шоферов, высунувшись из кабины.
— Далеко намочило?
— Не знаю, — ответил шофер. — У Войкова льет… Похоже, и дальше не лучше. Всю тучу сюда свалило.
Гришке очень не хотелось забираться на проселок.
— Как думаешь, — спросил он у шофера. — Еще не польет?
— Да кто его знает…
Гришка подумал и свернул.
Мужик ждал его на условленном месте.
— Чего так долго? Я уж думал, и не приедешь…