— Спасли… Погибло всего только несколько деревцев, — шепчет Ваня.
— Наверху? — поинтересовалась Феня.
— Да.
— А мне кажется, и они отойдут. Я сегодня была там.
— Пошли поглядим.
— Пойдем, — согласилась Феня, и они стали взбираться по склону к верхним рядам яблонь.
— Что за книжку читаешь? — спросил Ваня, заметив томик в руках у девушки.
— Английский учу.
— Здесь?
— Ага, в саду тихо, никто не мешает.
— Неужто думаешь сдать?
— А ты как думал? Конечно, сдам.
В глазах Фени уверенность, чистые, ясные они, и вся она какая-то ладная, легкая. Ваня смотрит на нее, не отведет взгляда. Ему хочется сказать Фене что-нибудь приятное — про то, как она мила сейчас и что в саду прекрасно, только не хватает молодых голосов, не слышно ее, Фени, смеха. Вот хорошо было бы, если бы она целый день работала вместе с ним…
А Фенины мысли далеко-далеко. Шагая меж яблонями, в думках своих она перенеслась в Москву, в комнату Люды и Галки, разговаривала с ними, советовалась, как лучше готовиться к экзаменам, как подойти к отцу, чтоб тот понял ее…
— Ты чего притихла? — спросил Ваня.
— Да просто так, задумалась.
— Ты с кем-нибудь дружишь? Ну, это самое… гуляешь?
— С Наташей да с Аленкой.
— Да не про то я — из парней!
— Батюшки, явился не запылился. Да ты что!
Ваня отвел взгляд в сторону, чувствуя, что говорит совсем не то, что намеревался сказать, но все-таки, набравшись смелости, продолжал:
— Понимаешь, нравишься ты мне. Вот так все время и думаю. Ох, далеко бы пошли мы с тобой!..
— Не дальше речки. — Феня скосила на парня глаза — не шутит ли? Нет, выражение лица вполне серьезное. Разве таким ей все представлялось? Вот бы они стояли вдвоем и глядели друг другу в глаза доверчиво и ясно, и все бы понятно было, а тут… Ухажер сыскался!
— Знаешь что, дорогой мой, ты бы хоть в книжках поучился хорошим разговорам. Уши вянут…
Ваня оторопел. Он и сам понимал, что сгоряча наговорил бог знает чего. Ну как объяснить Фене, что она ему нравится? Как это сделать? Какими словами сказать? Он так и не придумал ничего в свое оправдание и проговорил:
— Я ведь по-хорошему…
— По-хорошему!.. — передразнила его Феня и с обидой отошла прочь.
— Феня!.. — раздалось вслед.
«Не так у меня вышло, не так подошел к ней! Да разве можно сразу!» Уже поздно вечером Ваню вдруг осенила идея: а что, если создать в саду молодежное звено? Дельно!
На другой день, гордый своими полномочиями, полученными от правления, Ваня явился в комнатку заведующего молочнотоварной фермой.
— Здорово, Гаврилов.
— Здравствуй. Что скажешь новенького?
— Пришел к тебе за кадрами. Надо создать молодежное звено, а у тебя тут на ферме работает моя комсомолка Чернецова.
— Ну и что же?
— А вот что — хочу забрать ее к себе. Чернецова учится и работает. В саду ей будет легче.
— Что она, жаловалась тебе?
— Нет.
— Так в чем же дело? Ты у нее спрашивал, говорил?
— Чего говорить-то, рада будет. Молодежное звено, сам понимаешь, — весело и интересно. Всегда на воздухе, да и работа почище, а трудодни почти те же.
Саша заволновался. Он уже привык слышать на ферме тихий, ласковый голос Фени, видеть ее улыбку…
— А мы все-таки спросим у нее! — твердо проговорил Гаврилов и крикнул в дверь: — Позовите, пожалуйста, Феню!
И вот Феня стоит на пороге. Увидев Пантюхина, она смутилась и подумала: «Чего ему тут нужно?»
— Добрый день, — тихо проговорила Феня, присаживаясь на лавку. — Звали меня?
— Да, — подтвердил Александр Иванович. — Вот комсорг пришел приглашать тебя работать в комсомольско-молодежное звено в сад.
Феня молча смотрела на Сашу ясными карими глазами и как бы спрашивала: «Ну, а ты?..»
— Да что тут думать-то? — вмешался в разговор Пантюхин, считая вопрос решенным. — Побыстрей сдавай молодняк и приходи в сад, с правлением согласовано.
Феня заметила по выражению лица Саши, что ему жаль расставаться с ней, вспомнила недавнюю встречу во время ледохода…
— Никуда я не пойду с фермы.
— Но ведь в саду будет легче! — начал было Ваня.
Она неожиданно отрезала:
— Да не пойду я с фермы, и оставь меня, Пантюхин, оставь!
Саша в недоумении посмотрел на Феню: он еще никогда не слышал, чтобы девушка с кем-нибудь так разговаривала.
— Успокойся, Феня, иди и работай. Если не хочешь, никто тебя не пошлет в сад.
Не пошлет… Она и сама бы с охотой вызвалась работать в саду. Разве не любы ей цветущие яблони, разве не звали они ее втайне по ночам шелестом молодых листьев, не снились в предутренних снах? Стоишь будто среди бело-розовых кип, закрыв на минуту-другую глаза. Сад весь пропах сытым ароматом, звенит от пчелиного гуда, как стеклянный… Колдовская сила! Хорошо там, на этом обогретом солнцем косогоре, и работается в таком месте только с песней. Ноги сами пошли бы, повели ее туда, а сердце…. Сердце не пускает, противится, необъяснимо, упорно. Хочет сердце остаться здесь, в этом обжитом, невзрачном уголке, с Сашей… видеться с ним каждый день…