В сенях что-то загрохотало, и Наташа, словно очнувшись, догадалась — Егорка! С улицы он всегда вваливается с шумом, вечно что-нибудь заденет, свалит. Вот и сейчас вошел, никак не отдышится.
— Пить хочу, — заявил он.
Наташа вдруг услышала за дверью тихое поскуливание.
— Это еще кто там?
— Кто, кто, будто не знаешь! Шарик. Сама же не велела в избу пускать, чтобы меньше блох было. А у него теперь их вовсе нет. Я его сегодня два раза в бочку окунал, — проговорил Егорка.
— В какую бочку?
— В вашу, что под окном стоит.
— Слушай, Егорка, ты в своем уме? Вода эта дождевая, и мы с Феней собирали ее на стирку.
— Ну и что же, так ведь Шарик-то чистый. Он знаешь какой? Он…
Щенок в это время залился таким отчаянно-пронзительным лаем, переходящим в визг, что Наташа невольно улыбнулась.
— Ну ладно, тащи его сюда, а то еще всех перекусает.
Но идти Егорке не пришлось: в избу с щенком в руках вошла раскрасневшаяся Феня. Она опустила щенка на пол, бросилась к Егорке, поцеловала его, спросила: «Что ты опять тут шумишь?», потом взглянула на Наташу, взявшую щенка на руки, и подошла к ней.
— Ну что, Таха, есть что-нибудь новенькое, рассказывай.
Сама Феня только что приехала с поймы и всем интересовалась.
— Чего рассказывать-то?..
Они сели рядышком, и Наташа, прильнув к Фене, обняла ее, глубоко вздохнула. Фене без лишних слов стало ясно, что из города Наташа вернулась ни с чем…
Свои горести, заботы и радости для Фени теперь отходили на задний план, терялись в водовороте других мыслей, казались совсем незначительными, а жалость к Наташе требовала и слов участия, и доброго совета, и каких-то практических шагов, а каких — Феня сама еще толком не знала.
Феня завидовала Наташе, ее страстной мечте стать танцовщицей. Втайне она гордилась тем, что у нее такая подруга, и старалась во всем подражать ей. О себе она была самого скромного мнения. «Ну куда я? Ничего во мне нет». Считала, что судьба ее ничем особенным не отметила. «И мать и отец такие же, как и все, буду и я такой же». Наташины мечты о балете занимали Феню, и ее воображению рисовалась картина: пройдет много-много лет, она, Феня, станет замужней, будут у нее дети, сын и дочь, небольшие такие, вроде Маши и Егорки, и поведет она их в кино. А в фильме главную роль будет играть Наташа, известная балерина, и все с гордостью будут смотреть на экран и думать: «Наша, микулинская!» И кто-то шепнет: «А я с ней училась, дружила, и в трудную минуту она мне помогла…»
— Ничего, Таха, не пропадем, мы еще им покажем! — как бы очнувшись от раздумий, шепчет Феня. Кому «им», она и сама не может объяснить, но сказать что-то в утешение подруге надо, и Феня говорит. Рука ее, лежащая на Наташином плече, ощутила вдруг едва заметную дрожь — Наташа всхлипнула, еще плотней прижалась к Фене.
— Ну, что ты, Таха, не надо…
— Помнишь, как мы в восьмом классе выпустили голубя на уроке?..
— Помню…
И пошли воспоминания… Все, что было позади, казалось хорошим, светлым, беззаботным.
— А помнишь, как мы на полуторке ездили в город с самодеятельностью, и у Федьки еще кепка слетела на мосту, и мы потом ее искали?
— Помню, как же, конечно, помню, — тихо, вполголоса ответила Феня, сосредоточенно, с печалью глядя в одну точку.
— Еще бы! Конечно, помню! — раздалось насмешливо за окном. Феня с Наташей переглянулись: кто бы это мог быть?.. Егорка убежал на Оку, да и голос совсем не его. Наташа высунулась в окно и заметила под кустом сирени свою одноклассницу Аленку.
— Хватит тебе дурака валять, все равно вижу, а ну, вылезай, а то водой оболью, — сказала Наташа.
Аленка со смехом выползла из-под куста сирени, отряхнулась и по старой привычке полезла в избу через окно.
— Молодец, что пришла, — оживилась обрадованная Наташа, — а то я эти дни прямо с ума схожу, Феня и мать в летнем лагере, спасибо хоть сегодня Феняшка приехала с лугов. А ты-то когда вернулась?
— В пятницу.
— На чем?
— Известно — на паре.
— На какой паре?
— Двойку по истории схватила. Больше и сдавать не стала, уехала. Думала, в Архивный легче сдать, а все равно…
— Что же ты теперь будешь делать?
— А вот что! — Аленка выхватила из-за спины газету. Серые, веселые глаза ее блеснули ясными искорками. — Видали?
Девчата уткнулись в «Приокскую правду». Наташа сразу узнала Феню и дрожащими от волнения губами прочитала под портретом:
«Телятница Феня Чернецова добилась хороших привесов по откорму молодняка…»