— Ошейник, говоришь? — ухватился в моем рассказе за одну единственную деталь Саша, и в голосе его почему-то послышалась сталь. — И огромный черный пес у ног Алиции? Тот, кому она доверила собственного ребенка перед смертью? Черноглазый незнакомец? Ты уверена, что нигде подобного не видела в последние дни?
— Нет! — выкрикнула я, удивляясь упрямству Сашки.
Да что он вообще от меня хочет?
— Если только… — Сашка вдруг долбанул по тормозам, и машина сделала крутой вираж, чудом не врезавшись в дерево. Слава тебе Господи, что за нами никто не ехал, а по обе стороны дороги были склады и ни одного пешехода. От Сашки подобного фокуса я, честное слово, не ожидала.
— Придурок! — вскрикнула я. — Какой же ты придурок! Убить нас захотел?
— Нет… — Сашка вновь повел машину по мокрой, в ранах выбоин, дороге и будто расхотел, в один миг, задавать вопросов. Лишь посмотрел на меня искоса и сказал:
— Если то, о чем я думаю, правда, ты очень жестока, Катя. Боже, как же ты на самом деле жестока! И как наивна! Тебе стоит держаться подальше от Анри. Эта связь погубит и тебя, и его. Если уже не погубила. Я вообще удивляюсь тому, что вытворяет вампир, не совсем его понимаю.
Разболтался тут! А мне вдруг расхотелось с ним ехать. Надо было самой за руль сесть. Да, я не совсем в хорошей форме, но не психую же за рулем, честное слово! А Сашка еще делает вид, что ничего не произошло, каминадзе чертов!
— Ты ничего не забыл, Анри хотел меня…
— Ничего не забыл, — жестко ответил Саша. — Только странно все это. Анри, может, и был на тебя зол, но все же поставил на тебя метку избранницы. И вел он себя все время скорее как по уши влюбленный, а не как…
— Влюбленный вампир, — хмыкнула я. — Саш, ты не девушка, чтобы Сумерками зачитываться. Право слово, Анри бессмертный, во что он во мне влюбился? Красоток он за свою жизнь навидался немало, умом я тоже, ты сам сказал, особым не блещу, так к чего бы ему в меня влюбляться? С самого начала этому удивлялась, а теперь понимаю, насколько глупо хотя бы на миг поверить, что он мной увлекся. С какой стати?
— Сам хотел бы это знать, — ответил Саша и остановил машину на светофоре. Одну руку он не спускал с руля, а второй начал рыться в бардачке. И вытащил оттуда что-то, что мне совсем не понравилось.
— Ты откуда…
Зажегся зеленый свет, и Саша аккуратно ввел автомобиль в бесконечный поток других машин. Только бы снова не стал по тормозам долбить! Здесь это добром не закончится, чудо, что раньше закончилось.
Чтоб я еще раз себя с ним в одну машину!
Да ни в жизнь! И Ли скажу, чтобы своего хозяина выругала как следует. Ибо попадет в аварию, плакать же будет… опять очередное его перевоплощение искать. Кому оно надо-то?
— Молчи, — ответил Саша, засовывая пистолет за пояс. И мне почему-то не захотелось спрашивать, настоящее оружие или нет. А так же откуда Сашка вообще стрелять умеет, да такие игрушки надыбал. А если не умеет, то зачем с собой носит?
— Слушай, а может… — начала я, а Сашка уже тыкал пальцем в мобильник, в поисках нужного номера. И найдя, поставил громкую связь.
— Слушаю, Александр Юрьевич, — сказал кто-то на другом конце провода. Я лишь сидела затаив дыхание… Сашка, вроде, неплохой, а все же танцор… танцор же? Так откуда такие официальности по телефону?
Менеджер к нему так по имени отчеству? Ну, предположим… что Сашка мне улыбается не означает весь, что он со всеми такой.
— Вышли к нам людей, пусть подстрахуют. И еще вышли кого-то по адресу…
Я сидела и ушам своим не верила. Откуда Сашка знает адрес моей тетки? Я ведь ему только город сказала, куда ехать. Хотела в городе указать направление, а ведь…
А ведь мы уже в городе, и он ни разу не спросил, куда сворачивать. Будто великолепно знал, куда ехал. Будто…
Что за идиотизм? Сначала Маша инквизитор, теперь еще и Сашку во все эти игры втянули? Еще и из меня шпионку бессмертных сделают? А ля Мата Хари… ага. Не ну чего, гадалкой я была, теперь… ну их к черту, а?
А все же… Сашка уверенно вел машину и что-то говорил. А я все не переставала удивляться. Откуда эти властные нотки в его голосе? И откуда спокойные четкие ответы из трубки телефона? Таким я своего друга еще не видела… таким я его не знала. Вопрос на засыпку — а хотела ли знать? А Сашка тем временем закончил говорить, вернее, отдавать приказы. Обернулся ко мне, сказал:
— Ты почему притихла-то?
— А ты как думаешь?
— Я не собираюсь гадать, Катя. Если тебя что-то мучает, тебе лучше сказать это вслух. И сейчас. Ты же не хочешь, чтобы нас с тобой разделяли недомолвки?
И я сказала, не осмеливаясь смотреть ему в лицо:
— Ты не веришь, что это Анри?
— Не верю, — твердо ответил Сашка. — Но много кто в инквизиции верит. И это хорошо. Не будут мешать нам работать.
— Но ты тоже из…
— … инквизиции? Конечно. И я уже это говорил, ты просто пропустила мимо ушей. Ты вообще много чего не замечаешь, чего не хочешь замечать. Так удобно, я понимаю. Но себе подобных проколов позволить не могу. Я просто хочу, чтобы ты жила. С остальным мы разберемся позднее.
— Ты… машину останови!
— Нет! Я с удовольствием привезу к тебе позднее Ли, чтобы она с тобой поговорила, но пока ты будешь меня слушаться. Потому что это единственный способ для тебя выжить. На что ты рассчитываешь со своими детскими обидами? Да и к чему они? Что-то изменилось? Я перестал тебе быть другом? Я желаю тебе зла? За тобой перестали охотиться?
— А ты… ты что об этом думаешь?
— Давай оставим на потом все, что я об этом думаю. Меня больше настораживают слова твоей тетки… в той части, что мы не можем ей помочь. Как будто она знает, что…
— … мы не успеем? — тихо прошептала я. И поняла, что сама чувствовала так же.
А машина подпрыгивала на выбоинах старой дороги, но мне не было ее жаль. Ничего не было жаль. Как и в день смерти родителей я уже почему-то знала, что ничего не изменю. И когда Сашка остановил автомобиль на площадке перед многоэтажкой, рванулась из машины. А вслед мне полетел его окрик. Ничего не слышу. Ничего не хочу знать. Забыв как дышать, я летела по истертой лестнице, не в силах дожидаться лифта… всего лишь пятый этаж, пятый.
Позвонила в дверь, не дождавшись ответа, дернула ручку и удивилась, когда эта дверь так легко открылась. Я в удивлении застыла на пороге: передо мной стоял неизвестный мне мужчина и тихо что-то шептал. Что:
— Лучше не надо. Не ходите туда…
За спиной раскрылись двери лифта, а я все стояла вот так и смотрела на незнакомого мне человека и его не видела. Ничего не видела. Я лишь хотела туда… несмотря ни на что хотела. Прямо сейчас!
— Не надо, Катя, — подоспел на спиной Саша, прижал меня к себе и, судорожно вцепившись в его куртку, я поняла, что спешить уже некуда…
Из рода Алиции осталась только я.
Прокляты? Мы все прокляты?
Саша что-то говорил, ему-то что-то отвечали. Меня трясло в железных объятиях. Я ничего почти не успела увидеть, но чувствовала… этот специфический запах с ноткой железа. Этот запах, который теперь меня будет преследовать всю жизнь. А еще чувствовала… звериным инстинктом чувствовала эту особую ауру… Смерти. Тяжелой смерти.
Меня так же убьют? Долго и мучительно?
— Я хочу ее увидеть, — прохрипела я, даже не надеясь, что меня услышат. Но Саша услышал, перестал что-то говорить стоявшему перед ним мужчине и ответил твердым:
— Нет.
— Пожалуйста…
— Нет.
— Сашенька, ну пожалуйста. Мне только бы попрощаться…
— Там не с чем прощаться. Прости. Но я не позволю тебе этого увидеть. Можешь меня после этого ненавидеть, но не позволю.
И тогда, только тогда я разрыдалась. Кричала что-то, колотила Сашку кулаками в грудь, выплескивая боль и отчаяние. А он терпел, Боже, он все терпел. Сжимал меня крепче, шептал что-то на ухо, успокаивая… но что мне его слова, что?
Кто-то стянул с меня куртку, кольнул чем-то в плечо и усадил на скамеечку в коридоре. Сразу стало все равно… нащупав пальцами лежащий на скамье брелок я мысленно улыбнулась. Когда-то это я купила его тетке, еще в детстве. Милого щеночка из пластика… а она, оказывается, его хранила.