Я заметила оставленные на стуле кем-то для меня джинсы и свитер, и, глянув зло на неподвижного Анри, быстро смоталась в душ… смыла с себя пот, страх и беспокойство.
Красивая ванная у этого вампира… чистая до блеска, с явно недавно выложенным, крашеным под темный мрамор, кафелем, бесшумным смесителем и насадкой для душа с функцией массажа.
Я быстро вытерлась, высушила волосы найденным тут же феном, и расчесала их невесть как оказавшейся тут моей! расческой.
Меня ничего не удивляло. Думать ни о чем не хотелось. Я устала… страшно устала. И еще не все осознала, не до конца. Казалось, что это все всего лишь сон… плохой или хороший, угадай ты… с одной стороны, меня чуть не убили. А кого-то и убили, и даже думать об этом было страшно и больно. С другой — все закончилось. Владэк сейчас в инквизиции… и Зина. Кстати, Зина.
Я быстро оделась, заплела волосы в хвост и вышла в гостиную. Встала напротив такого же спокойного, как и всегда, Анри, тихо, чтобы не потревожить чуткого сна Ники, спросила:
— Ты знал? Ты знал, что ты ее хозяин?
Его холодный взгляд чуть поблескивал в свете огня в камине. И губы сложились вдруг в четкую, прямую линию.
— Нет, — ответил, наконец, Анри. — Только сейчас начал вспоминать. Как и ты.
— Ну и…
— Ну и, — Анри медленно встал со стула. — Это не совсем Владэк виноват, что наша связь так сильно ослабла. Это я ее в прошлой жизни ослабил. Понимаешь… Зина убивала. Не буду рассказывать подробно… ибо это мерзко. Мы путешествовали по России, и я сильно заболел… чем, уже не так и важно, но… Зина металась как сумасшедшая. И чтобы достать средства для лечения, начала заманивать богатых аристократов на постоялые дворы и убивать. Ну и… понимаешь… это они бессмертные, а кем бы я возродился, приняв такую помощь? Зина была неумолима и когда она однажды вышла… я перерезал себе вены. И написал записку, что больше не хочу ее видеть. В следующей жизни я встретил тебя.
— Что ты теперь собираешься делать? — тихо спросила я, не комментируя, что самоубийство тоже грех. Наверное, меньший, чем когда из-за тебя убивают. И когда ты оправдываешь эти убийства. Да и время ли сейчас о таком говорить?
— Я ее хозяин. И я собираюсь поднять свои связи в инквизиции, чтобы ее оттуда вызволить. Я достаточно силен сейчас, чтобы… держать ее на коротком поводке.
— И сделай так, чтобы она и близко не подходила к Кате, — раздался за спиной тихий, похожий на рычание голос. — И ты к ней не подходи.
— Ники, — выдохнула я, бросаясь к дивану. — Ники, ты очнулся!
— Прикройся хотя бы, — холодно ответил Анри. — Не забывай, что я теперь живу в Магистрате. И Зина будет жить со мной. Хочешь ты этого или нет.
— Либо ты уберешься, либо мы…
— А ты у своей хозяйки спросил, собачка? Может, я теперь ей и не муж, но мы как бы… того… друзья…
— Вы! — не выдержала я. — Вы оба! Прекратите немедленно! Ты! — и я ткнула Анри пальцем в грудь. — Дуй спать! Рассвет скоро, а ты ведь у нас солнышка не любишь. Да и в инквизицию тебе следующей ночью идти. А ты! — и взглядом пронзила Ники. — Отдыхай еще! Едва живой, а уже ругаться.
— Иди ко мне, тогда отдохну, — уже гораздо мягче ответил Ники. — Иди же… ты сама вымоталась, я вижу.
Анри пожал плечами и вышел, а я вновь улеглась рядом с Ники, спиной к нему. Это было иначе, как-то странно, смущающе… раньше он был болен, без сознания, а теперь… Трещал огонь в камине, падал за окном снег, а Ники осторожно обнял меня за талию, прошептал едва слышно:
— Ты все вспомнила?
— Да.
— И ты не выберешь снова его?
— Ники… — выдохнула я. — О чем ты сейчас думаешь? Тебя вчера чуть не убили.
— О тебе думаю. О том, как сильно я скучал. С ума сходил, потому что не мог тебя найти в этой звериной шкуре. Жалел, что позволил тебе быть с ним… все, что угодно, только не снова с ним… — он скользнул рукой ниже, а я едва слышно ахнула. — Нашел тебя, а он… опять рядом…
Легким движением колена раздвинул мне ноги, прошептал едва слышно в волосы:
— Ты моя. Скажи это…
И само собой, раньше, чем я сообразила, что делаю, вырвалось тихое:
— Да-а-а-а-а…
Ники хмыкнул. Одной рукой обнял меня за грудь, мягко провел пальцами по шее, вырисовывая на ней огненные дорожки, второй скользнул меж моих ног, погладил шов джинсов, сначала мягко и аккуратно, потом все быстрее, все более настойчиво. Я вцепилась в одеяло, всхлипнула едва слышно, на что услышала чуть издевающееся:
— Тише, ты же не хочешь, чтобы нас услышали?
— Тогда не делай этого.
— Не могу удержаться, — хмыкнул он, кусая меня за ухо.
Легкое движение пальцев, огненная сладость внизу живота, и я прикусила губу, стараясь сдержать невольный стон. А он не останавливался. Мягко провел языком за моим ухом, поцеловал меня в шею, погладил пальцами подбородок.
— Тише, — шептал он, и я задвигала бедрами в такт его пальцам.
— Тише…
Быстрее, быстрее… еще… до огненных мурашек перед глазами. Я хотела что-то сказать, но он закрыл мне ладонью рот и продолжил сладостную муку.
— Ну же, — выдохнул он, и я выгнулась дугой в его объятиях и упала вновь на диван, расслабленная, опустошенная.
— Моя девочка, — прошептал Ники, окутывая нас обоих одеялом. — Сейчас слегка отдохнем, а потом продолжим…
Даже злиться сил не было. Я развернулась к нему, обвила свои ноги вокруг его, и устроилась поудобнее в его объятиях. Так должно было быть. Здесь было мое место.
Я слышала, как чуть позднее кто-то ходил по комнате, наклонился над Ники, проверяя, нет ли у него горячки, потом вышел. Мне было все равно. Я впервые за долгое время утопала в спокойном, сладостном сне, зная, что когда проснусь, все будет так, как должно быть… мой Ники будет рядом. Мои друзья будут в безопасности. Место в мире бессмертных станет, наконец-то, моим по праву. А Владэк, что так долго на меня охотился — теперь окажется в лапах беспощадной инквизиции.
И оба любимых мной мужчины живы. Живы и теперь никуда от меня не денутся… Анри, может, не муж мне больше. Но он мой друг. И никуда я его не отпущу.
Я проснулась, когда солнце уже было высоко, удобно устроив голову на груди Ники. Все вокруг купалось в желтом свете, кружились в воздухе пылинки, а через окно были видны укутанные в снегу ели.
Красиво. Тихо. Спокойно. Давно не было так спокойно.
Ники явно не спал. Выспавшийся и довольный, он нежил меня в своих объятиях и задумчиво накручивал на палец прядь моих волос. И сон, вроде как сладкий, приятный, сразу развеялся. Ведь реальность была гораздо слаще.
— Доброе утро, — прошептала я.
— Уже час дня, — усмехнулся Ники. — Хороша же ты спать, моя дорогая.
— А нам надо куда-то спешить?
Я довольной кошкой развернулась в его руках, погладила его по щеке, и прикоснулась губами к его губам. Ники этого было мало. Взгляд его потемнел до черноты, стал тяжелым, завораживающим. Стоило мне слегка отстраниться, как он стянул резинку с моих волос, аккуратно вплел в них пальцы, и притянул меня к себе… сладко… как же сладко. Я приоткрыла губы, открываясь ему на встречу, не прерывая поцелуя, оседлала его бедра, делая нашу близость явственней, желанней… и тихо запротестовала, когда он потянул вверх полы моего свитера.
— Ники, нет… нас могут увидеть…
— Не могут, — упрямо ответил он, и я удивленно ахнула… мы были в моей спальне в Магистрате, с плотно задернутыми шторами. На моей кровати, под стыбженным у вампира одеялком.
— Ах ты, хулиганистая адская псина, — засмеялась я, но Ники оставался серьезным. Более не слушая моих возражений, он стянул свитер, освободил мою грудь от ажурного плена, и раньше, чем я успела ахнуть от смущения, проложил дорожку из поцелуев на моей шее… уже расстегивая пуговицу на джинсах.
— Хорошо справляешься с современной одеждой, засранец, — усмехнулась я. Но Ники вновь не ответил. Судорожно вздохнув, он скользнул ладонями по моим бедрам, стягивая с них одежду.