— Да подожди ты! — прохрипела я.
— Я и без того ждал слишком долго.
И крышу снесло с нас обоих. Я не знаю, как оказалась под ним, распаленная, обнаженная. Я наслаждалась его тяжестью, его запахом, влажностью его волос под моими пальцами. Я упивалась его поцелуями и отвечала ему с тем же неистовством, с которым он ласкал мое податливое, ставшее вдруг тяжелым тело. Я повторяла пальцами узор мышц на его спине и поддалась бедрами, навстречу его первому толчку.
— Ты жеж… — зашипел Ники, когда я расцарапала ему спину. Получил в ответ не совсем смущенное:
— Упс! — и, не разъединяясь со мной, заставил меня поднять руки, сплел свои пальцы с моими…
Его темный взгляд, такой близкий, такой родной, завораживал. Его волосы до плеч, теперь мокрые от пота, падали на мои щеки, щекотали мою кожу. Его губы коснулись моих легким прикосновением. И время вдруг остановилось. Застыло. Растворилось в его горевшем от страсти взгляде. И вновь побежало, когда он начал двигаться… быстрее, быстрее, еще быстрее…
— Ники… — прохрипела я.
— Что?
— Ты… — уверенный толчок, и я выгнулась под ним, рассыпалась на миллион звезд, растеклась по влажным простыням, и оказалась вдруг на нем, опустошенная и счастливая.
— Теперь ты, — усмехнулся он, наполняя меня снова… неумолим. Жесток и нежен… он обнял меня за талию, ответил поцелуем на мой поцелуй, скользнув ладонями по моей спине, и улыбнулся, когда я послушно начала двигать бедрами.
— Нет уж… теперь рулю я, — усмехнулась я, когда Ники пытался меня остановить.
Гибкой кошкой вырвалась их его объятий, выпрямляясь, откинула назад волосы, упиваясь его страстным, ненасытным взглядом и продолжила двигаться. Он хотел меня, желал, страстно, безумно, и одна мысль об этом наполняла меня экстазом.
Я горела вместе с ним… я позировала перед ним, чувствуя себя бесконечно прекрасной, подняла руки вверх, показав грудь, и пламя страсти в глазах Ники выжгло меня дотла. В исступлении, продолжая двигаться, я вела пальцами по его груди, жадно ловила его стоны, его шумное, прерывистое дыхание, таяла от прикосновений его ладоней… на моей талии, на бедрах, на груди.
— Не двигайся… — прохрипела я, но мой Ники никогда не умел быть послушным. И не терпел второй власти в постели.
Он резко сел на кровати, поймал меня в свои объятия, и поцеловал, нежно, ласково… выходя из меня до безумия медленно…
— Ники… быстрее…
— Разве нам надо куда-то спешить? — проснулось в моем любимом его ехидство. — Еще совсем недавно ты просила подождать…
— Ники… умоляю…
— Вот как…
Он издевается, честное слово! Молча поставил меня на колени, заставил сомкнуть ноги и встал за моей спиной… аккуратно надавив на поясницу, вынудил выгнуться, и вновь вошел… вновь медленно… быстрее, быстрее, набирая уверенный темп. Он придерживал меня за плечи, не давая упасть, а второй рукой помогал мне внизу, доводил до исступления. Он шептал что-то мне на ухо, на разных языках, и двигался все быстрее и быстрее… и вдруг застыл, когда я на миг потеряв голос, вновь выгнулась в его объятиях, с криком упала на подушки, пытаясь, и не в силах отдышаться.
И тот же миг раздался протяжный стон и что-то теплое капнуло мне на спину…
Уставший и опустошенный Ник лег рядом со мной. И, повернув голову, я взглядом ласкала его лицо, раскрасневшееся после нашей близости, упрямый изгиб его губ, его нежный, встретившийся со мной взгляд.
— Я у тебя не первый.
— Я уже слишком старая, чтобы ты был первым…
— А Анри?
— Анри… Анри в этой жизни меня не получит.
— И вообще больше не получит, — зарычал мой зверь и сразу же успокоился, услышав:
— Я ж тебя люблю, дурачок. Только тебя.
Он молча встал, нашел на столе салфетки, и вытер мне спину. Вновь лег рядом, притянув к себе, улыбнулся мягко, ласково:
— Не первый, но последний?
— А когда я буду старой, а ты все еще молодым, ты тоже будешь меня любить?
— Ты же знаешь ответ, моя дорогая, — ответил он, прикрывая нас обоих одеялом и целуя меня в нос. — Мы уже это проходили. И, надеюсь, пройдем еще не раз.
И в тот же миг дверь открылась, внутрь ввалился белый и пушистый шар, и Пу, прыгнув на кровать, радостно закричала:
— Катя приехала!
— Надо научиться запирать дверь, — задумчиво сказал Ники, прикрывая меня до подбородка одеялом.
— А это кто? — недовольно насупилась Пу.
— Кто это не важно. Важно, что я знаю, где Катя прячет конфеты, — подмигнул Пу Ники и тотчас получил от меня подушкой. За дело! Нечего ребенка баловать!
— Жадина! — хором среагировали Пу и Ники. Не ну… уже и спелись!
Счастье, это, наверное, когда у тебя полный дом друзей. Когда рядом с тобой любимый мужчина. Когда больше за тобой никто не охотится, и ты можешь жить спокойно… в чем-то Владэк был прав. Детей у меня с Ники быть не может. Но мы с ним созданы друг для друга, как Саша и Ли, как Анри и…
Зина вернулась в Магистрат уже весной, похудевшая и резко постаревшая. Шугалась поначалу каждой тени, ко мне даже подойти боялась. Ники не позволял. И отправив своего любимого на работу… в инквизицию, куда ж еще, я пришла к ней сама.
— Прости, — прошептала Зина. — Владэк встретил меня, когда я крутилась возле вашего дома… я боялась показаться Анри. Боялась, что он меня снова оттолкнет… и когда Владэк предложил сделку, что отдаст мне Анри, а заберет тебя, сдуру согласилась, думала, что потеряв тебя он станет сговорчивее… а как увидела, что он сотворил с Анри, тебя, белую от страха… я не думала. Это было… так быстро…
— Ты спасла меня тогда, — прошептала я, поймав ладонью ее холодную ладонь. — Быть мне марионеткой Владка, если бы не ты… вечно быть. Но теперь могла бы в меня и не стрелять.
— Анри все еще тебя любил, — заплакала Зина. — И я просто не могла этого выдержать. Он даже метку тебе поставил!
Я коснулась пальцами розочки на шее и вздохнула. Ники бесился, что надо ее снять, но мы с Машей его убедили в обратном: я всего лишь смертная, а благодаря розочке ни один вампир не будет надо мной властным. Да и… молодость и жизнь мне эта красота слегка, а продлит. Полноценная связь с Анри продлила бы гораздо больше, но на такое мы не согласны. Ни я, ни Ники, ни даже Анри. Такая связь сделала бы меня послушной куклой. А Анри и самому была нафиг нужна такая кукла.
— Я хозяйка Ники и буду с ним, — расставила я точки над и. — Теперь все, что происходит между тобой и Анри меня не касается и зависит исключительно от тебя. И живешь ты тут только потому что он нас попросил тебя приютить. Помни об этом. Помни, что еще одного шанса не будет… вы с Анри теперь бессмертны, он очень плохо кого-то прощает, а тебе простил он многое. Все мы простили.
— Я… — опустила голову Зина.
— Забудем все, что было. И начнем все сначала. Я Катя. Анри — мой друг, не более. И я не буду пытаться встать между вами. М?
И Зина расплакавшись бросилась мне на шею. Сложно с этими бессмертными, как дети, честное слово…
Что стало с Владком я не знаю. Мне просто сказали «не спрашивай, но ты его больше не увидишь. Ни в этой жизни, ни в какой-то еще». Маман пристрастилась играть с Призраком в шахматы… и даже не всегда проигрывала. А Маша… Маша начала пропадать на свиданиях с Элиаром. Зеленая устроила себе великолепную свадьбу со своим тритончиком… а их детишек считать я, честное слово, задолбалась.
Тор и зомбичка приезжали к нам на чай… и оставались надолго. И привозили Пу много вкусностей.
Частенько к нам наведывались Ли и Саша. Саша быстро подружился Ники, они, говорят, даже в инквизиции в одном кабинете сидели. Впрочем, в таинственные дела инквизиции меня не посвящали. А мне и не надо было. Я занималась своими зельями, оттачивала мастерство полета на метле и ночами… А то, что происходит ночами, мы оставим за кадром.
Конец.