С этими словами он продолжал бить меня по ребрам пока я еще мог дышать, но когда мое сознание начинало угасать, он тут же прекращал и давал мне передышку. Какой воспитанный парень. В таком состоянии я не был очень давно, если не сказать, что не был вообще. Я был на грани: мои бока напоминали филейную отбивную, по которой в течении нескольких часов беспрерывно били молотком. Я уже почти не чувствовал своих костей. Хотелось курить и есть.
— Слушай, у тебя не будет сигареты?
Эти слова забрали у меня почти все силы, которые остались после побоев. Он засунул руку в карман и достал сигареты, затем сунув одну из них мне в рот, дал прикурить. Я что было силы, затянулся горьким дымом — легкие были этому явно не рады.
— Любишь курить? Понимаю — это своего рода расслабление. Хотя лично я считаю это дело абсолютно бесполезным.
— Это почему?
— Расслабляться посредством нанесения себе вреда — это как-то по-человечески. Мы никогда не умели жить в гармонии со своим организмом, нас этому просто не учат. Зачем заниматься спортом, вести здоровый образ жизни, если разница в продолжительности между курящими и некурящими всего несколько лет. Но и назвать это дело благим, тоже нельзя — оно имеет слишком много негативных последствий для человека. Тогда возникает вопрос — зачем курить? Может, ты мне ответишь.
— Я начал курить не потому что это было модно или круто. Просто в один прекрасный момент, когда я очень сильно нуждался в помощи, в дружеской поддержке, рядом, кроме сигарет никого не оказалось. Они не дают поддержки, только иллюзию ее, но и этого хватает, чтобы человек не разлучался с ними всю оставшуюся жизнь. Я знал много людей, которые утверждали, что курят только по тому, что им это нравится, но, когда наступал ответственный момент, они места не находили себе, пока не закуривали — это очевидно. Страх — главный источник никотиновой зависимости. И пока он жив, а он будет жить всегда, пока есть человек, будут жить сигареты и никотинозависимые люди.
Это была одна из тех моих речей, которой я мог гордиться после произнесения. Все то, что было сказано, было истинной правдой, ведь, человеку, который прокурил более двадцати лет, трудно вешать лапшу по поводу пристрастия к сигаретам.
Я мог бы думать об этом еще очень и очень долго, если бы не удар моего палача. Удары приходились по всем не закрытым местам, от такого напряжения, сигарета выпал изо рта, а дым невольно вылетел из моих ноздрей. Мне было трудно считать, сколько он нанес ударов, но последний, пришедшийся как раз в самый низ грудной клетки, тут же сломал мое ребро. Этот хруст так сильно врезался в мой мозг, что мои глазные яблоки чуть не взорвались, а из глаз не потекла кровь. Я закричал. Так сильно и пронзительно, что крик эхом отозвался в пустом помещении.
— Хватит, он уже почти мертв.
Это был тот самый голос, который разговаривал со мной до допроса. Он снова доносился спереди, но теперь был очень напряженным.
— Надеюсь, ты понял, что шутить с нами не стоит. Мы не цирк, клоунов тут нет, и представлений мы не проводим. Будешь упираться — останешься тут до самого конца. Не будь дураком — разве стоят те клочки бумаг, чтобы остаться тут навсегда. Пораскинь мозгами, ты сам можешь все исправить, ну, что скажешь.
Теперь я не мог ничего не говорить — это было равносильно смерти. Мне нужна была передышка. Я должен был согласиться, иначе все, что было до этого, уже ничего не значило. Собрав остатки сил, я поднял голову и посмотрел в предполагаемое место, откуда доносился голос.
— Хорошо, я согласен. Я сделаю все, что вы скажете.
Громила подошел ко мне и печально посмотрел в мои опухшие глаза.
— Жаль, я думал, наша встреча еще немного продлится.
Время еще было, чтобы нанести ему визит, поэтому прощаться не было смысла.