— Что значит не в состоянии?
— Этот человек, за время своего неконтролируемого правления смог подружиться с нашими недоброжелателями, или как они любят выражаться — соперниками по политической борьбе. Им был выгоден такой шаг — деньги теперь шли в карманы этих негодяев, а он перестал ощущать ту черту, за которую нельзя переступать. Мы потратили уйму времени, чтобы собрать на него хоть какой-то компромат и найти рычаги давления, но все было безрезультатно. И в это время появляешься ты и убиваешь его. Знаешь, мы тебе очень сильно благодарны за это.
— Ваша благодарность мне ни к чему. Ведь теперь, юридически, я мертв.
— Это было необходимо, чтобы сохранить тебе жизнь. Те люди, которые допрашивали тебя. Да-да, это мне тоже известно, это пособники Делароша. Если бы не было этой «утки» о твоей смерти, кто знает, сколько бы они тебя продержали там. А так, ты документально мертв, полиция тебя больше не ищет, а любое совершенное тобой преступление так и останется не раскрытым, кому придет в голову, что преступник это человек, который уже давно похоронен. Идеальная схема. Это все придумал я.
Я поднял руки и легонько похлопал руками, чем вызвал смех у моего собеседника.
— Не стоит дифирамбов, еще очень рано, чтобы пожинать плоды нашего сотрудничества.
— Сотрудничества? Кажется, мы еще ничего не заключали.
Он засмеялся и насмешливо помахал указательным пальцем.
— Ты прав. Это старая привычка говорить о всех делах в уже завершенной форме. Значит, начнем все с самого начала. Документы, которыми владел Себастьян Робер, а впоследствии и Натали, были не просто сборником компромата и улик, выводящих на чистую воду весь ваш отдел. Это настоящая бомба! Прежде чем они были уничтожены, я внимательно ознакомился с ними, и сделал кое-какие удивительные выводы. Первое: все что там содержится прямо или косвенно указывает на связь Делароша с высокими чиновниками, заседающими в правительстве Франции; второе: улики практически напрямую указывают на этих людей, но без хорошего расследования, они гроша ломанного не стоят; и, наконец, третье: там полно счетов, на которые Деларош производил отчисления, первичная проверка показала, что они находятся за рубежом и нет никаких сомнений, что их владельцами являются мои старые соперники. Но по понятным причинам, наших полномочий просто не хватает, чтобы выяснить это наверняка. Только громкое и большое расследование развяжет нам руки и позволит во всем разобраться, а этих подонков — отправить за решетку.
— Все это хорошо, но документы уничтожены.
— Это не совсем так: я сделал копии, но даже они сейчас ничего не стоят.
— А что я могу сделать?
Мужчина довольно потер руки, готовясь подойти к самому вкусному месту всего этого разговора.
— Ты начнешь это дело.
— Что?!
— Ты будешь тем самым катализатором, которое даст ход этому громкому разбирательству. Пойми, кроме тебя уже никого не осталось. Ты единственный кто еще помнит все детали ваших дел: как все начиналось, к каким методам вы прибегали, как брали под опеку наркоторговцев, сутенеров, подпольные казино, как получали со всего этого выгоду и куда она пропадала. Когда вся эта каша заварится, мы подкрепим это дело фактами и уликами.
— Вы кое-что забыли упомянуть. Стоит мне только открыть рот, как единственным обвиняемым в этом деле стану я сам. Все обвинения буду сразу адресованы мне. Вы хотите, чтобы я пожертвовал собой. Но ради чего?
Натали подошла ко мне и, поцеловав, обняла.
— Чтобы раз и навсегда избавиться от прошлого, Винсент. Ты ведь этого хочешь. Все эти двадцать лет ты верил, что делаешь добро, так поверь в это сейчас. Разве это так трудно. Ведь теперь факты говорят именно это. Вот они главные злодеи твоей жизни. Теперь пора разобраться с ними.
Ох уж эти женщины, они всегда могут подобрать нужные слова, чтобы заставить мужчину делать то, что они хотят. Я пытался сопротивляться, но разве можно было это делать, когда такая женщина кружила вокруг меня.
— Что я получу от всего этого?
— Я могу сделать все, что в моих силах и полномочиях. Чего ты хочешь? Денег? Прежнего положения? Звания? Реабилитации в глазах общественности?
— Я хочу, чтобы это все закончилось. Чтобы меня оставили в покое и больше никогда не трогали.
Мужчина запрокинул голову и принялся почесывать выступающую на лице щетину.
— Что ж, кое-что из сказанного тобой вполне осуществимо, но на это потребуется время.
— Конкретней.
— Когда все это вылезет наружу, общественность будет просто взорвана этими фактами и поэтому процесс обещает быть затяжным. Сколько именно? Я не знаю, но могу сказать одно — как только он перейдет в нужную для нас стадию, ты будешь свободен. Ну, конечно, тебе придется отбыть некоторый срок в тюрьме для полной достоверности, а после этого ты будешь отпущен на свободу за хорошее поведение. Тебя больше никто и никогда не побеспокоит. Я обещаю тебе.