Она снова заплакала и вместе с ее кристальными слезами, по щеке стала скатываться тушь. Я не мог сказать ей да — это было бы неправильно с моей стороны. Я больше не хотел врать и обещать того, чего не в состоянии был выполнить. Все это и так зашло слишком далеко, и теперь я вынужден за все это расплачиваться. Мне было ее жалко, может быть даже больше чем в тот раз, когда я вывел ее из кабинета Люка, в тот холодный вечер. Она смотрела на меня такими детским чистыми глазами, что я был в полнейшем замешательстве.
— Я не знаю, что тебе ответить, Вивьен. Честно, я не знаю. За последнее время мне пришлось пережить слишком много неприятных моментов. Я так сильно истощен морально, что не могу ничего сказать тебе.
Ее слезы не прекращали падать из ее чистых глаз, а я все никак не мог оторвать от нее взгляда. Я просто смотрел на нее. Почему все так происходит? Почему когда в моей жизни встречается хоть какая-то капелька света, я просто не могу взять ее и начать жить заново? Наверное, вся проблема была во мне, я просто не смогу жить спокойной жизнью. Это был мой рок, мое кредо, моя судьба…
Я достал сигарету и, прикурив, тяжело затянулся.
— Ну вот что мне делать, Вивьен, как поступить. Ты ведь умная девушка, ты же прекрасно понимаешь, что наши с тобой отношения никуда не приведут, это просто твоя увлеченность. Посмотри вокруг — ты красивая, богатая, молодая, ты еще сто раз сможешь найти себе парня.
— Мне не нужно сто раз — мне нужно один и на всю жизнь.
В этот момент мне позвонила Натали. Этот звонок шел на мой личный телефон, но до того как я понял, это слегка испугало меня. Я, извинившись перед Вивьен, встал из-за стола и отошел в сторону.
— Да.
— Винсент, ты где?
— Я у себя дома. Что-нибудь случилось?
— Просто ты так быстро вышел из кабинета, где мы разговаривали, что я подумала ты решил куда-то уехать. Не пугай меня так больше.
Напугать ее? Это было невозможно, казалось, она была абсолютно равнодушна ко всему на свете.
— С каких это пор, Натали, ты стала так сильно беспокоиться за меня? Это очень необычно с твоей стороны.
— С тех пор как ты стал мне не безразличен. Надеюсь, ты приедешь ко мне на ужин — я постараюсь приготовить что-нибудь особенное.
— Конечно, обязательно попробую.
— Не опаздывай.
Разговор закончился так же быстро, как и начался. Но за этим всем я не смог заметить, как Вивьен подошла ко мне со спины.
— Это твоя жена?
Этот вопрос застал меня врасплох. Я даже слегка встрепенулся.
— Нет, коллега по работе. Просит приехать к ней на ужин, надо обсудить кое-какие детали.
— За ужином такие вещи не обсуждают, Винсент. Я хоть и молодая, но слышала истории и по сильнее. Видел бы ты как чужие мужья, лежа со мной в постели врали своим женам.
— Хватит! Это уже слишком! Она не моя жена! Я устал оправдываться перед каждым, кто имеет ко мне хоть малейшее отношение. Вивьен, я уже все тебе сказал — я не могу быть с тобой, и твоя необоснованная ревность здесь просто не к месту. Я никогда не изменял своей жене. Слышишь! Никогда! Я слишком другой, чтобы бегать по сторонам, когда дома меня дожидается любимая женщина. Но теперь я один и вправе делать то, что мне нравится.
— Значит я для тебя просто очередная жертва, которую тебе удалось вытащить из борделя!
— Нет, совсем нет. Просто мы очень разные, настолько разные, что прожив всего пару лет, мы пожалеем об этом.
— Откуда тебе это известно?
— Я слишком многое повидал и почувствовал, что бы просто так пускать слова на ветер. Прости, я не хотел кричать на тебя — это нервы. Мне надо отдохнуть, но мое решение окончательное. Ты должна это понять.
Она молча смотрела на меня, не зная, что ответить в свое оправдание. Да и надо было ли? Она и так все прекрасно понимала, просто по девичьей наивности полагала, что я соглашусь на всю эту затею. Но она ошибалась. Ей со мной не по пути, слишком разные были дороги, которыми мы шли по жизни. Моя больше напоминала разбомбленную авиационными бомбами, где через каждые пять метров попадались огромные воронки, из которых мне постоянно приходилось выбираться.
— Все равно ты будешь моим, пусть даже только в моем сердце.
Уронив последнюю слезу, она встала и зашагала к выходу. Ее шаг постепенно удалялся все дальше и дальше, пока в конце концов он не стих вовсе. Я ненавидел себя. За свой упертый характер, за свое древнее воспитание, не дававшее мне закрыть на все глаза и продолжить жить по-новому, по-современному. Действительно, я был как каменное изваяние, простоявшее сотни лет и дожившее до наших дней. Я снова достал телефон и набрал номер Натали: объявив о скором приезде, я надел плащ и быстрым шагом выбрался на улицу.