— Напрасно вы так говорите, последние двадцать лет наш отдел решал дела именно так, и только благодаря тому, что каждый преступник знал, что его могут без всякого суда и следствия отправить на тот свет, мы смогли добиться снижения криминогенной обстановки в городе практически до нуля. Когда еще такое будет.
— Тем не менее ваши методы шли вразрез в установленными правилами и законом, а это значит, что вы нарушали закон, вне зависимости какие цели при этом преследовали. В связи с той информацией, которую вы нам поведали и теми уликами, которые были предоставлены мне во время этого процесса, я вынужден изменить ваш статус, мсье Дюваль. С этого момента вы являетесь обвиняемым и поэтому мы вынуждены взять вас под стражу. Суд удаляется для вынесения приговора.
Глухой стук ознаменовал начало конца. Теперь линия, которая когда-то отделяла меня от тюрьмы, незаметно исчезала, и я все сильнее чувствовал запах тюремной кровати. Мне надели наручники — странное ощущение, когда мне приходилось делать это самому. Ирония судьбы? Нет, скорее закономерное стечение обстоятельств. Я шел к этому всю свою жизнь и вот теперь добрался до конечного пункта назначения. Мне можно было и не ждать решения, оно было известно заранее. Козла отпущения они уже нашли, а дальше будут внутренние проверки, разбирательства, увольнения и почетные награждения. Все это было мне прекрасно известно. Но мне было все равно, я наконец-таки смог избавиться от этого тяжелого груза, которое висело на моей шее уже столько лет. По телу пробежалась короткая судорога, на мгновение мне стало хорошо. Я чувствовал как освобождаюсь.
Меня взяли под руки и повели под конвоем в специальную закрытую комнату, где мне и следовало дождаться приговора. Мой адвокат даже не сдвинулся с места, так, наверное, было велено. Я не обижался на него — это была моя ошибка, ошибка за которую мне приходится платить и по сей день.
— Вот уж не думал, Дюваль, что когда-то поведу тебя закованного в наручники. Да, не зря говорят, что от справедливости не уйдешь.
Один из моих конвоиров стал смотреть на меня.
— Ну, что молчишь? Сказать не чего?
— А что ты хочешь услышать? Раскаянье, признание или еще что-нибудь.
— Не ну ты глянь, у него еще наглости хватает чтобы возмущаться. Захотелось денег, вот и получай то, что тебе причитается.
Я не стал дальше вести этот разговор, полицейский был слишком молод, чтобы знать, что творилось у меня в душе и в жизни, и на что, порой, мне приходилось идти. Они оба смеялись мне в лицо, говоря, что меня ждет в тюрьме и какие знакомые там меня встретят. Это я знал и без них, но в тот момент меня волновало не это, а то, как это переживет моя жена. Она останется одна, без защиты. Ее начнут унижать, может быть — угрожать. Скорее всего она уедет отсюда и поселится в каком-нибудь другом городе, где бы ее не могли знать.
Но вскоре мои мысли перебил выходящий на вынесение приговора судья. Его лицо было мертвым и прочитать хоть что-то было невозможно. Да и нужно ли было, если и так все было ясно. Он молча встал за свое место, взял в руки несколько бумаг и стал зачитывать длиннющий приговор по этому делу. Все молчали, но мысленно представляли как моя голова скатывается в небольшую емкость перед гильотиной. Так продолжалось почти десять минут, когда заветное для многих «виновен» прозвучало из уст судьи. Дальше уже ничего нельзя было услышать, потому как зал просто взорвался от восторга, так как будто судили не полицейского, а серийного убийцу. Попытки привести зал в надлежащий порядок провалились уже на стадии оглашения. Ликующая толпа не уставала кричать и размахивать руками. Я был повержен. Это был тот триумф, к которому все так упорно шли. Мне было не по себе, мне не хотелось все это слышать. Хотелось просто выхватить пистолет у одного из моих охранников и застрелиться, но, увы, все это было лишь в моих мечтах.
Глава 16
Навстречу неизбежности
Огромная железная дверь заскрипела с необычным для нее хрипом. Мои нервы были расслаблены, а разум витал в еще в полусонном организме. Слегка приоткрыв левый глаз и направив его в сторону двери, я смог увидеть силуэт взрослого мужчины, который медленно входил вглубь моей камеры. Его походка была спокойной и гордой, а дыхание ровным. Подложив под бок руку, я смог приподняться и присесть на край кровати. Померяв вошедшего взглядом, я чуть не рассмеялся — это был тот самый чиновник, который и уговорил меня начать дать показания.
— Вот уж кого я не ожидал здесь увидеть так это тебя. Мне, кажется, я сделал все, что от меня требовалось. Или я не прав?