— Да, очень много. Три с половиной тысячи у нас собралось, но этого мало. Потому и не вовремя сейчас ребенок.
— Ями, — мама мне не верит, — как вы смогли собрать столько? Я считать умею. Моторикша на весь день — десять долларов. Из них четыре — на бензин, три — городскому клану, за право работать на их территории, остается три. На все… Не сходится. Ями, что ты еще скрываешь? Или тебя твоя подружка Оан в бордель пристроила?
— Нет, мама, ничего не скрываю. Просто Йен придумал оставлять основным клиентам свой сотовый и, пока они сидят в ресторане или на пляже купаются, еще кого-нибудь возит, разово, по два доллара. Получается вместе около шестнадцати. Бензин — пять, городским — три, четыре — на расходы, пять откладывали.
— Что на расходы четыре, мы и так знали. Йен традиции соблюдает… — да, понять несложно, из всех денег отделяется "на бизнес", и из остатка половину на себя, половину в семьи родителей, — … а уж посчитать, сколько стоят ваши подарки, я смогу. Но откладывать на бизнес — пять… — мама явно что-то еще собиралась сказать, но только рукой махнула.
— Йен у тебя молодец, -задумчиво говорит папа. — Но этого все равно мало. Вообще-то те пять тысяч, что он за тебя платил, мы не потратили, да и деревня поможет. Только непонятно, с чего бы туристы к нам поехали. В городе что? Пляжи с песочком. А у нас? Болота, по их понятиям, заросли на десятки метров от берега, к воде только по мосткам добраться.
Папа прав, вся Бисмау стоит на сваях посреди залива, от пола до воды сейчас, в отлив, метра три. В прилив — полтора. Так и живем на воде, без берега. Точнее, один кусочек берега есть — "старая деревня", место, где начиналась Бисмау. Там всего шесть домов. И это очень хорошо, потому что один из этих домов принадлежит родителям Йена. У них он держит свой байк и тележку рикши. А "новая деревня" строилась потом, когда удобный берег закончился. Сверху она похожа на сеть над водой — домики все дальше расползались в залив и мостки часто строили уже не к берегу, а до ближайших соседей, а если соседей несколько, то к тем, которые больше нравятся. Наш домик крайний с запада, недалеко от косы, отделяющей залив Бисмау с деревней от соседнего небольшого заливчика. В прилив коса лишь немного выступает над водой, да и то не везде. Но это если знать, а со стороны она выглядит, как сплошная зеленая стена мангровых зарослей.
В общем, нет у деревни свободного берега. Ну и что? Разве берег — главное? Зато есть океан и закаты над ним. Есть крабы, которые ловятся прямо под настилами полов. Да много чего еще есть. Но в рекламе городских отелей говорится всегда про пляж. Мне тоже сперва казалось, что никак, а потом стала думать, думать…
Надо родителям ролики показать. Вытаскиваю из сумки нетбук.
— Ями, а это откуда у тебя? Если вы типа откладываете…
Все-таки мама мне не верит. И в чем ей Оан так дорогу перешла? Ну работает в стриптиз-баре, ну вредно для кармы. Так ведь ее карма и ничья больше.
— Это прошлым летом Йен одного европейца долго возил, а у него этот нетбук был. Потом нетбук где-то упал и экран почти отломился. Тогда тот европеец его домой не повез, а Йену отдал. А он — мне. Мы иногда вместе ездим в город, а там стоянка рикш у пляжа, и рядом стена интернет-кафе. Ихний интернет немножко за стенку вылазит, а я сижу в тенечке и пользуюсь. Уже год так. И вот глядите, что нашла.
На экране появляются покрытые белым снегом холмы и лента замерзшей реки.
— Ох! Как же там холодно, наверно, — мама просто прилипает к экранчику. — Это где?
— Сайберия. Там, говорят, всегда холодно.
Кадр тем временем смещается и видна вырубленная во льду нора — "прорубь", к которой подбегает голый мужчина и — прыгает в воду.
— Ой!
— Видишь, мама, нет в Сайберии пляжей. Вот я еще что нашла в обсуждении наших городских отелей. Только перевод получился плохой.
— Почему плохой?
— Так ведь они на английском не говорят. Я сперва одним переводчиком, а потом другим переводила. Короче, вот. "Там пляж, реальный лягушачий питомник". Тут я не очень поняла, у этого отеля обычный песчаный пляж, мелкий только. И при чем тут лягушки? Так вот, дальше. "До нормальной воды километр ходьбы".
— Хм, может, в Сайберии мало мелких берегов, и они все под лягушачьи фермы заняты. Ты не знаешь, они лягушек едят?
— Не знаю. Вот европейцы едят. А Европа к ним ближе, чем к нам. Едят, поди.
— Во-от! И еще… в городские отели из Сайберии почти никто не ездит, может, как раз потому, что им пляжи не нравятся?
— Ага. Нет привычки к пляжам.
— Ты права, дочка, бассейны в дорогих отелях делают похожими на вот это. — Папа тыкает пальцем в экран с застывшим последним кадром проруби. — С чего бы иначе? Денег там много, могли бы сделать и с пологим спуском, как пляж, если бы хотели.