Межа
"Много-много веков назад пришло на землю черное зло. Поселялось оно в людских душах, подчиняло себе желания и помыслы. Люди разучились ладить друг с другом, забыли о верности и любви. Страшное было время: брат на брата руку поднимал, друг друга готов был ударить в спину. Но нашлись мудрецы и храбрецы, которые заточили зло в темном лесу, а лес тот обвели межой, и за нее с той поры никому из людей ходу не было. А стеречь межу поставили стражей: пока страж с чистым сердцем, без сомнений и страха, выходит против древнего зла – межа служит надежной преградой. Простые люди почитали избранный род защитников, заботились о них, помогали в хозяйстве, чтоб достало сил стражу на меже стоять из ночи в ночь, до самого рассвета"...
– Хороший день сегодня.
В окна заглядывало утреннее солнце, танцевали в лучах редкие пылинки. Айвен стоял у стены, разглядывая отражение в зеркале из полированного металла. Зеркало было старым, с потемневшими углами, но при этом сносно отражало лицо: худое, бледное, в тонкой сети морщин, обрамленное белоснежными от седины волосами. Айвен все пытался понять, насколько неплохо он выглядит, то и дело одергивал новую рубашку с вышивкой – тоже белоснежную, и беспокоился все больше. Но откладывать задуманное было неосмотрительно.
– Да, – Айвен улыбнулся отражению, посмотрел ему в глаза – неожиданно молодые, яркие, как васильки. – Да, сегодня хороший день, самый подходящий.
Окинул взглядом прибранную избу, взял посох и, прихрамывая, вышел.
До Сомежного идти недалеко, с версту, но тропа через овражки да пригорки – тяжко. Нога все еще болит, и дыхание то и дело сбивается. Раньше-то, мальчишкой, пролетел бы и не заметил. А теперь вот останавливается через каждые два десятка шагов, кряхтит, как старик. Словно не двадцать лет прожил на свете, а не меньше пятидесяти! Да ничего уж не поделаешь – межа силы тянет, а пополнить их неоткуда. Этой весной жил впроголодь: то ли дороги размыло, то ли еще что случилось, но передачи из поселка приносили редко, потом и вовсе перестали. Хорошо, запасы были – месяц на них только и продержался.
"Забыли, может?" – гадал Айвен. И удивлялся: как можно забыть?
Издавна так повелось, что страж межи с семейством на довольстве у деревенских живет, потому как на ремесло или промысел ему сил не хватит – все забирает межа. А если однажды страж даст слабину, спрятанное за нею зло выйдет к людям. Первым делом как раз в Сомежное.
– Однажды я не смогу встать на межу, – говорил когда-то отец, – и тогда ты встанешь вместо меня. И будешь стоять, что бы ни случилось. И продолжишь род, и воспитаешь того, кто встанет на межу после тебя. Тяжкая ноша на наших плечах. И огромная честь, потому что мы, стражи, стоя против векового зла, отвоевываем для мира еще один спокойный день и еще одну тихую ночь.
Сперва Айвен услышал голоса и веселую мелодию свирели, а уж после вышел из поредевшей рощи на зеленый луг, за которым виднелись деревянные избы. Сегодня в Сомежном праздник: весну провожают – лето встречают. Девушки украшают лентами деревья, парни собирают ветки для вечернего костра. У юношей ленты подаренные на плечах красуются. Веселится молодежь, смеется, вся в предпраздничных хлопотах, заигрываниях да подмигиваниях.
Айвен остановился у опушки, и, пока его не заметили, наблюдал, опершись на посох, щурясь от яркого солнца. Но вот испуганно вскрикнула девушка, а темноволосый парень подошел ближе, хмурясь, изображая суровость, спросил строго:
– Ты кто?
– Айвен. С межи, – ответил тот. – Я к старосте пришел.
Парень растерялся и отступил, а страж, прихрамывая, пошел к домам, но остановился, оглянулся. Только сейчас он подумал, что среди девушек на лужайке вполне могла быть она, та самая... Молодицы глядели испуганно. Айвен смутился и не нашел ничего лучше, чем, шире растянув улыбку, неловко поклониться.
Староста Смел, рослый мужчина с круглым подбородком и редкой проседью в густых каштановых волосах, встретил гостя у калитки своего дома.
– Айвен! – крепкие пальцы сжали ладонь. – Рад тебя видеть в здравии. Как нога? Смотрю, ходишь уже.
– Хожу, а как же! Давно хожу. Межа позовет – не спросит, могу или нет. Надо – иду, значит.
– Все еще зовет? – староста искоса глянул на собеседника. – И когда последний раз?