Выбрать главу

Староста хитро подмигнул, рядом засмеялись. Налия попятилась, потупив взгляд, а потом обернулась и быстро-быстро пошла прочь.

 

В сумерках идти нелегко было. Тропинка знакомая, да Айвен щурился, смотрел внимательно под ноги, чтобы снова в капкан не угодить... И как это капкан оказался на тропе? Наверное, зверь какой за цепь выволок. Не думать же всерьез, что нарочно?

Нет, не так Айвен представлял собственную свадьбу. Как пришел один – так один и домой возвращается ждать молодую жену, словно гостью. Но староста прав: поселяне вряд ли помогут с застольем. Пусть уж будет, как будет. А пока надо скорее вернуться домой.

Ветер дохнул прохладой. Айвен остановился, оперся о посох. Перевел дыхание.

– Успею, – сам себя успокоил он. – Времени до темноты еще много. Успею.

И, приближаясь к дому, понял, что не зря торопился.

Ночь опускалась на лес. Знакомо заныло под ребрами, перехватило дыхание: пора. Подойдя к крыльцу, Айвен прислонил посох к бревенчатой стене, вздохнул несколько раз и, распрямившись, стараясь не хромать, пошел навстречу окутанному мглой лесу. Деревья вставали черной стеной впереди, но Айвен остановился, не дойдя до опушки. Здесь пролегала межа, и здесь надлежало ждать.

Налетел ветер, зашуршал, затрещал ветвями, а потом стало тихо-тихо. Ни мошки, ни зверя... Замерло мерцание звезд в небе, трава стоит – не шелохнется. И сквозь неподвижные деревья выкатилось из леса черное марево, закублилось, забурлило, поплыло над лугом тяжелой тучей. И остановилось перед одинокой белой фигурой.

Айвен раскинул руки, преграждая дорогу, маленький и хрупкий против этой черноты. Усмехнулся:

– Не пройдешь.

Тьма перед ним бугрилась, перекатывалась, протягивала щупальца, будто струи дыма, едва не касаясь его плеч, трогала невидимую черту межи на земле. А потом поднялась, стала еще больше и в полнейшем безмолвии нависла над человеком, таким, казалось бы, слабым и беззащитным рядом с ней. Но не рухнула на него, не двинулась вперед, подминая под себя, а лишь покачивалась из стороны в сторону, не в силах перейти межу.

– Нет, – выдохнул Айвен. – Уходи.

Он давно не боялся зла за межой. Одного опасался: что однажды не сможет прийти сюда. Век стража недолог, а заменить его пока некому. Но сейчас-то он здесь, а значит, надо стоять вот так, со спокойным сердцем, без сомнений и страха. С открытой душой, в которую зло заглядывает каждую ночь, и не находит, за что ухватиться.

Чернота билась о невидимую преграду и отступила тогда лишь, когда звезды начали бледнеть. Уплыла, растворилась в лесу, и Айвен вздохнул, устало ссутулился и тут же съежился от прохладного утреннего ветра. А потом, едва переставляя ноги и переводя дыхание после каждого шага, побрел к дому.

 

Весь день отсыпался, а после – снова ночь на меже. "Заупрямилось, зачастило, – думал он, стоя против черной громады. – Чует, что сил во мне – чуть. Но это ничего. Мне хватит. Пока хватит".

Под утро еле дополз до лежанки. Усталость накрыла, распластала по постели, только на голодный желудок не спалось. Айвен неподвижно смотрел в потолок. Еду так и не принесли – надо было самому захватить в Сомежном хоть буханку. Из всех припасов осталось немного зерна несмолотого... запарить? Хоть какая-то пища.

Айвен свесил ноги и сел на постели, пережидая, пока резвились перед глазами черные пятна. Потом медленно встал, подошел к печи и замер над котелком с водой.

Там отражался старец.

– Хорош жених! – усмехнулся. И обернулся к двери.

Невеста, а вернее жена, обещанная по обычаю, так и не пришла.

– Сил наберусь – и схожу в поселок, – сказал Айвен громко, чтоб и самому поверить. Без передачи из Сомежного дорогу ему не осилить, а значит, будет есть пустую кашу и копить силы, чтобы ночью, если придется, снова встать на межу.

 

Солнце, пройдя зенит, уже не светило в окна, не слышно было ветра, да и огонь в печи молчал. Айвен так и не понял, что его разбудило, и лежал, прислушиваясь к самому себе, к миру за стенами старой избы, когда раздался отчетливый стук в дверь. Потом снова.

"Не сон, – отметил Айвен, и дернулся испуганно: – Уйдут же!"

Вскочил, ринулся к двери... Подумал, что можно было крикнуть: "Не заперто!" И открыл.